Так и знала, никакой он не Леопольд. Том — самое большее.

Нас приводят в тот же подвал, где я уже имела «удовольствие» общаться с Баронетом. Сам он тут же. Сегодня Саймон без пиджака, зато с наплечной кобурой, из которой торчит рукоять лазерного пистолета. Стоит у стола и полирует ногти. Моей пилочкой! У него что, своих мало?

— Доброе утро, — улыбается нам как старым знакомым. — Как спалось?

Удивленно вскидываю голову: уже утро? Черт, пока мой организм этого не знал, ему действительно не нужно было в туалет.

— Спасибо, спалось отлично, — отвечаю вежливо, так как Джек не торопится вступать в беседу первым, только морщится, когда я заговариваю. — Было бы неплохо совершить утренний ритуал: умыться и почистить зубы. — Баронет смотрит на меня не моргая. Боже, ты тупой? — Саймон, можно мне в уборную? — говорю прямым текстом, раз некоторые такие непонятливые.

— Нет.

Да чтоб вас всех!

— Потерпишь.

Тьфу. Ну что за люди?

— Устройте их и идите, — велит Саймон приведшим нас головорезам и продолжает эксплуатировать мою пилочку.

Не знаю, почему-то вчера это меня особо не трогало, а сегодня откровенно выбешивает.

— Использование чужих предметов для маникюра может послужить причиной образования герпеса или грибка ногтей, — просвещаю этого прихватизатора моего имущества и с удовольствием наблюдаю за тем, как вытягивается его лицо. Так-то.

Впечатленный Баронет откладывает пилочку на стол, на котором со вчерашнего дня томятся в ожидании возвращения хозяйки мои документы, зеркальце и расческа. И подкова, ну конечно же. Чертова бесполезная железяка.

Кто-то из людей Баронета приносит еще один стул, и нас с Джеком усаживают в одну линию перед устроителем этого несмешного аттракциона. Мне, как и вчера, связывают руки узкой и жесткой пластиковой штуковиной. Джеку расковывают и снова сковывают запястья наручниками за спинкой стула.

Свободен он целые секунд тридцать. Отличное время, чтобы что-нибудь предпринять и дать деру. Проблема лишь в том, что Складчатый тоже это понимает и лично держит пистолет у виска пленника, пока не убеждается, что тот ничего не сможет выкинуть.

С опаской кошусь на Джека. Ладно он не собирается рисковать своими друзьями, но просто так сдаваться же тоже не собирается? Ну давай же, кто из нас двоих спецагент?

Но Джек в мою сторону даже не смотрит. Лицо напряженное, и только.

Хорошо бы, он все-таки оказался той, второй лягушкой, которая выбралась из кувшина.

Головорезы оставляют шефа командовать парадом и выходят. Слышатся их шаги, удаляющиеся по коридору.

— Я буду сразу за дверью, — предупреждает задержавшийся Складчатый.

Саймон благосклонно кивает. Автоматически снова тянется к моей пилке и, скривившись, отдергивает пальцы. Ишь, какой впечатлительный.

— Итак. — Чтобы справиться с искушением лапать мои вещи, Баронет складывает руки на груди. — Кто убил моего отца?.. А нет, погодите, — спохватывается, прежде чем кто-либо из нас успевает открыть рот, и начинает расстегивать ремешок своего комма. — Вот так. — Кладет аппарат на край стола, направляя на нас окошко видеокамеры.

Ненавижу кино в последнее время.

— Итак, — повторяется. — Кто из вас убил моего отца?

— Он.

— Она.

Произносим одновременно и пялимся друг на друга. Бровь Джека ехидно изгибается, мол, что? А вот еще какое «что». Он же вчера взял вину на себя, чтобы это шло в противовес со словами танцовщиц. А теперь я крайняя, получается?

— Он врет! — возмущаюсь.

— Она врет, — эхом возражает Джек.

Баронет мрачно переводит взгляд с него на меня и обратно. Затем нажимает что-то на своем коммуникаторе, очевидно, останавливая запись. Берет аппарат в руки, тычет пальцами в экран, а затем подносит комм к губам.

— Леопольд, ты уже убрал тех танцовщиц?

Пауза.

— Эм-м… так вы же сами велели, — раздается из включенного на полную громкость динамика.

О черт, они их все-таки порешили…

— Черт! — вторя моим мыслям, бесится Баронет, обрубая вызов, и швыряет комм на столешницу.

И тут начинается светопреставление. Массивный, навороченный аппарат с силой врезается в лежащую на столе подкову. Что-то издает тоненькое «пу-у-уф», и из сувенира начинает валить густой белый то ли пар, то ли дым. Плотной струей, прямехонько в рожу растерявшемуся Баронету.

А в следующую секунду Джек вскакивает на ноги вместе со стулом, к которому он пристегнут, и с разбега врезается головой в живот схватившемуся за лицо Саймону. Тот летит спиной в стену.

— Ле… Ле… Леоп… — Все, что могу разобрать, а потом следует что-то неразборчивое вперемешку с кашлем.

— Саймон?! — доносится из-за двери, за которой, должно быть, тоже был слышен грохот удара об стену и ломающегося стула. — Все в порядке?!

Но видимо, Баронет очень строг к тем, кто входит в помещение без спроса. Потому как непосредственно после вопроса целых три секунды никто не врывается внутрь, ожидая ответа.

А три секунды Джеку с лихвой хватает на то, чтобы садануть стулом об стену еще раз, разломав окончательно, отцепить его от себя, а затем, грохнувшись рядом с корчащимся в спазмах Баронетом, вытащить пистолет из его кобуры и снова вскочить, чтобы, держа оружие скованными за спиной руками и целясь практически не глядя, выстрелить прямо в грудь таки решившемуся распахнуть дверь Леопольду.

Тяжело дышу, откровенно ошалев от количества событий на одну секунду и чувствуя, что белый пар добрался и до меня. Глаза печет, по щекам бегут слезы, а горло дерет так, будто через него наружу пытаются выпрыгнуть легкие.

— Держи. — Мне в руки толкается рукоятка пистолета. Сжимаю исключительно автоматически.

— Что?.. — Закашливаюсь.

— Держи около «пуска», — приказывает Джек, сам переставляя мой палец в нужное место. — Коротко нажмешь, когда скажу, и сразу отпустишь. Дернешься — отрежешь мне руки.

Мне бы истерически рассмеяться, но я и так задыхаюсь.

— Жми.

И я, зажмурившись, нажимаю и тут же отпускаю.

Пахнет чем-то расплавленным, потом звенят наручники, встречаясь с полом, а Джек появляется в поле моего зрения, потирая обожженные запястья с быстро вздувающими на них волдырями. У него покраснел кончик носа и тоже слезятся глаза.

— Что это за дрянь? — спрашивает, зажимая рукавом нос.

Но я только мотаю головой. Откуда мне знать?

Я пришла в лавку к сгорбленному дедку и попросила кроличью лапку на удачу. Их не оказалось. Старикан предложил выбрать что-нибудь другое, но предупредил, что выбор надо делать с умом.