— Слушай, — не выдерживаю, — и что же это получается? Мы будем просто сидеть и ждать?

— Получается, так, — отвечает сразу и довольно бодро. Значит, приступ тошноты таки миновал.

— У-у-у… — у меня вырывается стон, и я бьюсь затылком о бетонную стену за своей спиной. Несколько раз — для верности. — Ненавижу ждать, — признаюсь.

Джек хмыкает.

— Есть идеи?

— Нет, — буркаю и отворачиваюсь, хотя в темноте в этом нет никакой необходимости. — Бли-и-ин, — до меня вдруг доходит весь ужас сложившейся ситуации, — а если я захочу в туалет?

— Сходишь, — по-прежнему равнодушно.

Нет-нет-нет, при нем я скорее лопну от… гордости, конечно же.

— Будешь паниковать, захочешь быстрее, — ехидно подсказывает Джек, и мне уже очень хочется — треснуть его чем-нибудь тяжелым.

В младших классах мне нравился один мальчик, и я все время лупила его по голове то пеналом, то планшетом, то еще чем-нибудь, что попадалось под руку. Очень похожее чувство. Только тот пацан мне действительно нравился. Он был, можно сказать, моей первой влюбленностью.

Но Джек мне не нравится (если не говорить о его сногсшибательной заднице). Он просто… бесит, вот что.

На некоторое время замолкаю, обидевшись на весь мир. Говорит, есть ли у меня идеи? А вот и есть! У меня всегда полно идей, я же их ходячий генератор. Вот например…

Дерьмо, идей нет.

— Ну а твои приятели на судне, которое должно было нас принять? — сдаюсь и снова заговариваю первой. — Ты не вышел на связь, а они — что? Не пойдут тебя спасать? Контейнеры же подожгли, не побрезговали.

— Не пойдут, — отрезает Джек таким тоном, что уточнять, уверен ли он в этом, бессмысленно.

Хмурюсь.

— То есть ты сгинешь, и никто не заметит? Так себе помощники, скажу я тебе.

Кажется, мне наконец-то удается его зацепить. Бинго!

— У тебя и таких помощников нет, — огрызается Джек. — А мои не полезут в логово с вооруженными до зубов людьми ради меня одного.

Ну-у, если они не агенты спецназа, то логично, в общем-то. Поджечь контейнеры много умений не требуется…

И все-таки не унимаюсь.

— То есть спасти тебя из полицейского участка на Альфа Крите можно, а от Баронета рискованно?

— Именно.

Фыркаю.

— Так и знала, на Альфа Крите твой «Боженька» просто дал кому-то на лапу.

— Договорился, — поправляет Джек.

Закатываю глаза. Было бы хорошо демонстративно возвести их к потолку, но вокруг кромешная тьма и не видно собственной руки (кручу ею перед носом, но ощущаю лишь движение воздуха), не то что потолка.

— К тому же Джека Рассела по документам казнили, — напоминает собеседник то, что мне известно и без него.

— Вот пусть и тут кого-нибудь казнят! — вспыхиваю.

Пауза.

— Кого-нибудь вместо меня? — вкрадчиво переспрашивает Джек, и я чувствую, как наливаются кровью уши.

Да что за чертовщина? Моя совесть совершенно отбилась от рук.

— Я не это имела в виду, — буркаю.

Снова повисает молчание, но на сей раз оно какое-то гнетуще-давящее. Мне не по себе.

Похоже, Джек чувствует то же самое, потому что, выдержав паузу, все же решает расставить все точки над «i».

— Я работаю один и полагаюсь только на себя, — произносит абсолютно серьезно. — Иначе в моей работе не будет никакого смысла. Если не вернусь, это только мои проблемы.

— А Альфа Крит? — Вскидываю голову, которую только что успела положить на руки, сложенные на подтянутых к груди коленях.

— Это… — Пауза. Нутром чую, что ему не хочется отвечать. Поэтому терпеливо жду — бывают случаи, когда, если пережмешь, сделаешь только хуже. — Это была предварительная договоренность с полицией Альфа Крита.

Бинго! Моя тактика работает — сам рассказывает.

Значит, предварительная договоренность с кем-то, кто сидит очень высоко, и о которой мой знакомец, капитан Маккинзи, ни ухом, ни рылом…

Злорадно усмехаюсь.

Так и знала, что удел Маккинзи — большегрудые секретарши.

Глава 44

Не знаю, сколько так сидим и переговариваемся. Но в какой-то момент мой измученный стрессами организм дает сбой, и меня прибивает к плечу собеседника. Кладу на него голову и расслабляюсь. Зараза, он такой уютный…

Просыпаюсь от шума открываемого замка. Медленно поднимаю голову с чужого плеча и сонно моргаю. А потом и вовсе прикрываю глаза рукавом, когда по ним бьет ярким светом из коридора.

— Подъем, и на выход! — командует появившаяся в дверном проеме высокая тень с оружием в руках. Леопольд собственной персоной — узнаю исключительно по голосу.

Пытаюсь встать, но умудряюсь отсидеть ноги и чуть не падаю носом в пол. Благо с реакцией у Джека все отлично, и он успевает меня подхватить.

— Спасибо, — буркаю.

— Не убейся хотя бы раньше времени, — шипит мне этот благодетель.

Дергаю плечом, сбрасывая его руку.

— Живее! — прикрикивает Складчатый. Буду звать его так, потому что Леопольд для этого типа слишком красиво.

Выхожу первой. В коридоре обнаруживаются еще трое и тоже с оружием. Чуть не присвистываю: а Джека тут ценят — четверо громил с «пушками» на него одного, изрядно потрепанного их прошлой встречей и безоружного. Я, конечно, тоже какая-никакая боевая единица, но если смотреть правде в глаза, то все же никакая. Еще и нога все еще онемевшая, почти не чувствую. Черт.

Джеку велят повернуться лицом к стене и сковывают запястья наручниками. Успеваю заметить то, что уже и так знала: у него разбита нижняя губа, и лицо перемазано кровью. Из того, чего не видела: припухший глаз и ссадина на скуле, словно его протащили физиономией по асфальту. А так вроде ничего: конечности, пальцы на месте, и даже нос, кажется цел. Повезло, что Баронету требуется предъявить виновного живым и относительно здоровым

— Пошел! — Джека толкают в спину.

Меня же не считают должным даже связывать, Складчатый просто хватает за руку повыше локтя и волочет за собой. Дурацкая нога, по которой все еще бегают мурашки, — еле иду.

— Лео, а можно мне в туалет? — Жалобно моргаю, глядя на Складчатого снизу вверх (я ростом ему по грудь). — Очень надо, а?

На самом деле мне, к счастью, пока не надо. Но вдруг в ванной окажется незарешеченное окно, или вентиляционная шахта, в которую можно пролезть, или…

—