На холм вела крутая лестница; ширина – по ней могли свободно идти двое – позволяла без труда оборонять ее от любого числа напирающих снизу. Окованную железом дверь украшало рельефное изображение льва.

Внутри было темно, дымно и шумно, много знамен, оружия и темного железа, но никакой позолоты и очень мало стекла. Отсутствовали и обычные усадебные приятности вроде часов, зеркал и карликов. Мебель была тяжелая, угловатая.

В большом зале, куда они вошли, царило веселье: здесь ели, пили, разговаривали и покушались на чужое целомудрие. Из-за крохотных окон было очень душно, тьма в верхних углах словно притаилась, дожидаясь случая напрыгнуть и поглотить. Собаки – маленькие жилистые терьеры – выпрашивали еду, два сокола встряхивались, недовольные путами и клобучками.

–Инвер Дра-ам!

К ним протискивался рыжебородый верзила на полторы головы выше Колина и вдва раза его толще. На поясе у него опасно раскачивался широкий меч с корзинчатой гардой. Он заговорил сКолином на шотландском, в котором Дими не разбирал ни единого слова.

Внезапно ему сделалось не по себе. Он стоял в золотом итальянском бархате, с тонким дамасским клинком среди этих людей в шерстяном платье, вооруженных шотландскими палашами, и выдавал себя за… за кого-то другого. Ему вспомнился Колин вМиддлгеме – шпион так же естественно смотрелся тогда крестьянином, как теперь – бароном.

Вернулся Колин:

–Нам отчасти повезло. Все хотят говорить про Олбани, а поскольку короля нет, никто не сдерживает язык. И это даст нам предлог уйти, когда пожелаем. Сможете еще чуть-чуть сами о себе позаботиться?

–Да,– спокойно ответил Дими, гадая, должен ли почувствовать досаду.

–Хорошо.– Колин отвел его в уголок и растворился среди мужчин и женщин, которые все были выше его ростом.

Дими остался подпирать стену. За месяцы на границе он выучил несколько шотландских слов, к тому же тут многие знали английский. Кто-то сунул ему в руки оловянную кружку, что избавило от необходимости поддерживать разговор. Кружка была доверху полна ядреным виски; Дими отхлебывал помаленьку, радуясь, что заранее свел знакомство с этим пойлом – дня на похмелье их план не предполагал.

Он был здесь не такой, как все, и не мог затеряться в толпе, аКолин мог. Фокус, разумеется, в том, чтобы не привлекать к себе внимания. Дими вспомнил недавних знакомцев, владеющих искусством притворства: фон Байерн скрывал свою болезнь, Передир – фальшивый глаз и магию; даже доктор Риччи обладала этим талантом. АДимитрий Дука, которому грозила вся мощь Византийской империи, просто подался в солдаты и пропал из виду. И внезапно пришла уверенность. Он отхлебнул виски, почувствовал вкус дыма и огня.

–Гектор!

Первой мыслью Дими было не обернуться, но он вовремя одумался.

–Гектор, frére lupin![55] Как, во имя смерти, ты тут очутился?

–Жорж. Рад встрече,– соврал Дими, думая про себя, что это не что-то невозможное. Просто очень маловероятное невезение.

С эльзасским наемником Жоржем де Марцем он вместе воевал вИталии несколько лет назад. Сейчас на Жорже была кольчуга поверх кожаной куртки и шерстяной плащ; грудь украшала золотая молния на цепи. Дими вспомнил, что Жорж, добрый боец, всегда почитал богов смерти; немудрено, что здесь он избрал себе покровителем Одина.

Жорж сказал:

–Последний раз, когда я о тебе слышал, ты направлялся вМилан. Но теперь с ним кончено, да?

–Да, все кончено.– Дими пытался сообразить, не привлекает ли их французская речь излишнего внимания.

–А теперь ты здесь. Не нужно слышать воронье карканье, чтобы понять, к чему это. Как скоро, Гектор?

–Что?– Дими пытался высмотреть в толпе Колина.

–Война сАнглией. Я приехал сюда ради нее, как ты, конечно, сам догадался, ты же наслышан о старых счетах моего отца сДжоном Хоквудом. Глупо, да, но ничего не попишешь, семейная традиция. И вот я добираюсь сюда через ад и преисподнюю, не говоря уж про Англию, а эти люди говорят, войны не будет. Я тебе скажу: они просто набивают цену. Seigneur le Mort[56], ну они здесь и скряги! Знаешь, что в этом нужнике, который они зовут дворцом, нет мало-мальски сносного вина? Скупердяи хуже швейцарцев.

Кто-то тронул Дими за рукав. Он обернулся с излишней поспешностью.

–Идемте, капитан,– сказал Колин.– Я предложу вам больше, чем этот человек.

–Видишь?– крикнул Жорж вдогонку Дими.– Денежки у них есть, но пока не припугнешь, не раскошелятся.

Дими вслед за Колином прошел темными пустыми коридорами – не столько длинными, сколько запутанными,– до порога комнаты, освещенной одним лишь камином. Двое вооруженных людей играли перед огнем в шахматы, третий сидел на стуле перед закрытой дверью и, возможно, дремал. Из-под двери пробивался свет. Колин сделал знак. Они сДими бесшумно двинулись прочь, в обход главного зала, и довольно скоро, никем не замеченные, вышли наружу.

Уже почти стемнело, луны и звезд не было. Колин указал на центральную башню замка: квадратный столб с шестью этажами окон. Светились нижнее и верхнее.

–Башня Давида,– сказал Колин.– Я показал вам нижний этаж. Олбани на верхнем.

–Выход только через ту освещенную комнату.

–Да.

Дими целую минуту смотрел на башню, словно не замечая нетерпения своего спутника. Внезапно на камни упал кирпично-красный отсвет – это разошлись облака на западном краю неба. И втот же миг на шпиле башни блеснула как будто алая молния.

–Что, во имя смерти…– тихо проговорил Дими, едва осознав, что божится по-французски.

–Да,– сказал Колин.– Это возможность.

–Это больше чем возможность,– сказал Дими,– это практически закон осадной войны: позднейшие архитекторы всегда добавляют что-то, ослабляющее оборону. Большие окна, водосточные трубы, нужники, постоянные мосты вместо подъемных…

Они были в эдинбургском доме Колина. Из окна спальни на втором этаже открывался вид на замок, и они провели там почти всю ночь, то споря о планах, то расхаживая по комнате, то глядя в окно. На столе лежало снаряжение, которое Грегор фон Байерн спешно приготовил им перед отъездом.

–Вы уверены, что француз не опасен?– спросил Колин в первый раз больше чем за час.

–Что ему известно такого, чего не знали бы все? Он даже помнит меня под нужным именем.

–Я не знаю, что у других людей в голове. Я шпион, не колдун. А шпион знает, что все, человеку известное, можно из него вытянуть.

Дими вспомнил ноттингемского браконьера и хотел было возразить, но сказал только:

–Жорж тут ни при чем.

–Как скажете.– Колин выглянул наружу.– Почти рассвело. Пора спать.