позволяет себе выражаться так, с такой легкостью и непосредственностью, словно наверняка знает, что неприкосновенна. — Хочу настоящего веселья, а не снобскую вечеринку! Ммм, как насчет казино? — и она вновь опустошает залпом бокал дорого шампанского, эротично отправляя клубничину в свой развратный рот. — В Дубае столько развлечений: казино, домино, шахматы…скутеры, вейкбординги, езда на спортивных машинах, черт подери.

Это чертовски сексуально, что я даже на миг, забываю, что этим зрелищем наслаждаюсь не только я.

Она творит совершенную дичь. Ни одна другая женщина не вытворяла в нашем присутствии ничего подобного, они все были типажа «не смелее кроткой лани». Но Эльзе, кажется, совершенно плевать, что о ней могут подумать, или как она может быть наказана за нарушение правил и хороших манер. Ей плевать, что все это видят три наших охранника, что завтра расскажут об этом всем в таких красках, что до ближнего круга дойдет.

Эскортница навела суету за завтраком, оказавшись между братьями Голденштерн. Если бы пресса могла писать о нас, то заголовок выглядел бы именно так.

— Боже, как это вкусно, ммм, — она облизывает пальцы, и мой член невольно реагирует на эту картинку дикой пульсацией в брюках, начиная упираться в плотную ткань. Блядь, я бы все отдал, чтобы она сейчас облизала меня, а не свой указательный…черт, что в моей голове?

Это наваждение, безумие, буря. В груди нет воздуха, я хочу ее до одури, что готов выть волком, а точнее изрыгать пламя на милю вокруг, словно голодный и жадный дракон.

Она неподражаема и совершенна, и я чертовски хочу посадить ее сейчас на свои колени, прижать к себе, обхватить бедра, и одним взглядом поставить своего братца на место.

Она моя маленькая Блонди, только моя.

— Или может в парк развлечений рванем? Феррари-парк? Гонки в пустыне? Вы совершенно не умеете развлекаться, Голден…что? Голден-что, я буду называть вас так. Дракоша и Лев с фамилией Гольденшо, — коверкая наши имена и фамилию, продолжает дурачиться девушка. — Разве тратить деньги на аукционах и слушать лекции о нарастающем рынке — весело?

Немного очухавшись, и осознав, что Эльза все еще жмется к моему брату, я передвигаю под столом ногу так, чтобы соприкоснуться с ее голенью.

Нас словно током бьет, и на мгновение я вижу легкие протрезвевшие нотки в затуманенных глазах бирюзового цвета.

Ты моя. Прекрати себя так вести.

Эльза слегка тушуются, но от Леона не отлипает. При этом умудряется не виснуть на нем, как шлюха, а манко заманивать в свои сети, как профессиональная соблазнительница. Хотя почему «как», бля*ь?

Ты моя. Ты моя, ты со мной?

Ее легкий кивок: «Поговорим позже».

Ты моя. Вся моя…я умираю от желания оказаться в этой секунде, где сжимаю тебя в своих ладонях и шепчу тебе эти слова, проникая в твои теплые и влажные тиски.

Эльза аккуратно снимает под столом туфли и продолжая нашептывать предложения о глупых безумствах моему брату, поднимая ногу, касается пальчиками моего члена через чертовы брюки. Сжимает их, заставляя меня дернутся всем телом, словно от ударом тока. Сукааа, убить ее мало.

Рейчел кажется, скоро заплачет рядом, но мне плевать…

Леон слишком занят колдовским шепотом Блонди, чтобы заметить, что она вытворяет, а я кажется, скоро кончу прямо в брюки, и присутствующие люди не помешают мне в этом.

Глаза Эльзы искрятся, она скользит стопой по всей длине моего члена, а у меня в голове нет ни одной мысли.

Разве что: «Она сумасшедшая, совершенно отбитая».

Профессиональная шлюха, но только моя шлюха.

Я все сделаю, чтобы итог был таков. Я готов разделить с братом власть над миром, но эту женщину я ему не отдам. Хотя до развязки пожертвовать чем-то придется.

— Отличная идея, — сквозь шум тока собственной крови, доносится до меня. — Давно не совершал ничего безумного.

— Ты так скучно живешь, Леон. Посмотри на себя, не успеешь глазом моргнуть, как обрастешь морщинами, а не гаремом, — слегка остываю, когда Эльза прекращает шалить под столом, вырисовывая бесконечность на моем члене.

Рейчел тем временем начинает усиленно бухать, пытаясь повторить успех обаятельности Эльзы.

Едва ли у нее это получится, сколько не пей. Непосредственность, легкость, пофигизм и самоценность подделать невозможно. Энергию не скопировать…никогда, как и произведение искусства или древнюю реликвию.

Можно стараться, пытаться, экспериментировать, но все это заранее обречено на провал. Мне ли не знать.

— Да, но прежде, нам нужно закончить разговор. Драгон, ты уже слышал о том, что вытворил наш дядя Астон? — меня раздражает появившийся блеск в его глазах не меньше, чем присутствие Рейчел. — Именно с его выходкой была связана та блокировка счетов, в которой ты обвинил меня.

Да, служба безопасности успела доложить мне и эту весть, и я знал, что разговор зайдет об этом. Он попытался взломать одну из важнейших семейных ячеек, расположенную в банке Лихтенштейна. Точнее, фактически под ним, так как сам банк расположен в недрах гор, и о нем неизвестно никому, кроме носителей «голубой крови». Настоящий Гринготтс, что охраняют злые, жадные гоблины и непобедимый дракон.

— Я бы сказал, что не уверен, что это не ваш спектакль в соавторстве, но допустим. Хочешь сказать, Астон хочет подвинуть нас обоих? С чего вдруг? Я не видел его много лет. Он вроде как забрал огромный куш, и заявил, что это его устраивает.

— Ты можешь мне не верить, но я тоже не видел его много лет, Драгон. Поэтому, предлагаю тебе пока зарыть наш топор войны и объединить свои силы, против временного врага.

— А что он сделал, ваш дядя? — встревает в разговор Рейчел.

— Он попытался взломать ячейку в одном важном хранилище. Сделать это фактически невозможно, доступ есть лишь у нашего отца. Дяде удалось сбежать с места преступления.

— Вот так просто? И что это значит? Что же в этом хранилище? — в глазах Рейчел буквально загораются нарисованные купюры.

— Все бабки мира, — хихикает Эльза. — Я предлагаю немедленно проиграть их в казино, — ее настроение мгновенно меняется, и кажется, она выглядит немного обиженной. — Когда мы пойдем веселиться?!

— Значит, что все это время он притворялся, что не претендует на кусок пирога, — вслух рассуждает Леон, бросая на меня проницательный взгляд. Его рука опускается на хрупкое плечо Эльзы, большой палец скользит по точеной ключице…когда она накрывает его ладонь своей, я замечаю толстый браслет в виде пантеры из платины и брильянтов, которого у нее раньше не было. Знаю, что именно его она очень хотела, но как брат прочитал ее мысли? Или у него нет фантазии и браслет настолько попсовый?

— Может, что-то сподвигло его, не подскажешь? Может, наш отец пришел в себя, и ты от меня это скрываешь? — задает вопрос в лоб Леон.

— Так будет безопаснее для всех. И нет, он не пришел в себя. Скорее всего, ты добился своего и ему недолго осталось.

— Все-еще считаешь, что я его отравил? А может, это сделал Астон?

— Только ты мог это сделать, — не колеблясь, отрезаю я.

— Доказательств у тебя нет.

— Это правда. Я подумаю над твоим предложением, — отвечаю Леону коротким кивком. Астона тоже нужно держать на прицеле. Тучи сгущаются, в «королевской гавани» грядет переворот.

— Кстати, о казино. Это хорошая идея, Эльза. Давно не сбегал с собственного мероприятия и не совершал безумных поступков, — мой брат обращается к спутнице, а я вновь смотрю на браслет Эльзы, акцентируя внимание на ее тонком запястье и коже, с выбитой на ней буквой «К».

Она порой, так сильно врезается мне в голову.

Где я уже ее видел?

Не только на ее коже.

На картине брата? На его коже? Или где-то еще?

* * *

Леонель Голденштерн давно не ощущал этого. Легкости. Невесомости.

Чего-то детского, похожего на нежный смех, олицетворяющийся у нее со звоном.

С запахом свежескошенной травы, влажной после дождя…свежим бризом, касающимся кожей.

С жизнью, которая когда-то у него была.

Он