женщины в истории начинали с рабынь и наложниц, — прищурив взор, Леон бросает на Эльзу обезоруживающий взгляд. — Мы обнулили нашу игру и сейчас ты на первом уровне.

Она даже примерно не может представить, что он выкинет в следующую секунду.

Да, он не ведет себя явно агрессивно, но ожидать от такого мужчины можно все, что угодно.

Поставит на колени и заставит отсосать?

Будет избивать до тех пор, пока она не будет умолять остановиться?

Искупает в брильянтах или купить ее доверие красивыми свиданиями?

А может — все сразу, потому что, как и тогда, для Леона все происходящее — не более, чем эксперимент? И он просто хочет посмотреть на реакции и эмоции живой куклы в руках кукловода? Зачем ему это?

Пока ответ лишь один: сам он чувствовать не умеет.

А нет, еще сть и второй! Он — психопат и социопат, хорошо притворявшийся идеальным мужчиной.

— Мне кажется, это идеально подходящая тебе роль, — оставаясь стоять за ее спиной, Леон совершает полшага назад. — А теперь поставь носок на стул, — отдает глухой приказ он, голосом, не оставляющим ей пространства для протеста. — Смелее, Эльза. Я же знаю, что тебе нравится подчиняться.

Судорожно выдыхая, Эльза повинуется, занимая довольно откровенную позу перед зеркалом. Она обнажена, ноги раздвинуты и открывают Леону довольно развратный обзор на ее половые губы.

Словно одержимый маньяк, он с маниакальной дотошностью, разглядывает ее голое тело, объятое лишь брильянтами и платиной.

Чувственные, плавные, округлые линии тела. Ни грамма лишнего жира. Россыпь родинок вокруг проколотого пупка — смотрится красиво. Цвет ее сосков совпадает с тоном губ, а ключицы представляют собой прямую линию, что говорит об идеальной осанке. Он уже не замечает бугристых ожогов на ее теле, хотя, прикасаться к ним у него нету желания.

Изучив свою музу вдоволь, достает из отделения робота айпад со стилусом и погружается в творческий процесс.

Эльза не смеет шевелиться, отчаянно уговаривая себя оставаться послушной, покорной и терпеливой.

Так нужно. До определенной поры.

— Я хочу, чтобы ты начала ласкать себя, — вдруг выдыхает Леон, войдя во вкус того, что каждый его приказ не встречает сопротивления.

Эльза и бровью не ведет в ответ, застыв, как статуя.

— Ласкай себя, зачем ты строишь из себя невинную скромницу? Неужели я этого не видел? — от его надменного вопроса ее взрывает.

— Думаешь, можно измениться до неузнаваемости, а точнее — стать другим человеком, и отдавать мне приказы таким тоном, словно я твоя собственность?

— Собственность — это вещь. А вещям не дарят такие подарки, детка. Неужели я задел твое самолюбие своей невинной просьбой? Тебя, женщины, которую поимели, как минимум десять мужчин из моего окружения? Целая дюжина твоих любовников сейчас завтракает в моем долбанном саду, — он вдруг обхватывает ее за подбородок, резко разворачивая к себе. — Ты думаешь, только я один изменился до неузнаваемости?

— Так вот в чем дело? Этот парад безумия — твоя месть? — шипит разгневанная пантера.

— Нет. Это игра. И либо ты принимаешь ее правила, либо возвращаешься туда, где тебе место.

— А где мое место? — выставив вперед челюсть, девушка срывает с себя ожерелье стоимостью годового бюджета одной из стран третьего мира. Едва ли не зарычав от ярости, швыряет его в сторону, даже не наблюдая за траекторией его движения.

— Где оно, Леон? — глухой звук, рожденный ударом металла и брильянтов о стекло, сопровождается треском окна. Должно быть, оно чудом не рассыпается, благодаря его прочности. — Ты будешь обвинять меня в том, что я жила другой жизнью? Прости, но ты тоже не безгрешен! Каким чудовищем нужно быть, чтобы просто вычеркнуть меня из памяти? — в конце фразы, голос девушки срывается. — Только слабак может пойти на подобный шаг! Слабак!

Красивые черты лица искажает гримаса боли. Она видит, как в его серебристых глазах зарождается нечто, похожее на эмоции. Это то, что он в себе отрицает, поэтому первой его реакцией, скорее всего будет агрессия, которую Эльза намерена потушить.

Но не успевает…две мощные ладони Леонеля Голденштерна сковывают ее шею куда крепче тяжелого ожерелья. Еще секунда и она не может вдохнуть, ощущая как в легких не остается воздуха. Грудная клетка раздувается, сердцебиение переходит на бег…давление в глазах вызывает блики и мушки.

Он задушит ее голыми руками. Утилизирует без угрызений совести. Нарисует ее портрет и продаст на аукционе.

— Прости, — сиплым голосом выдыхает Эльза, ощущая, как Леон ослабляет хватку. При этом — лицо его не выражает не единой эмоции. Абсолютно пластиковое и пустое, как у восковой фигуры. Пугающее красивое и уродливое одновременно. — Лео, я не хотела. Прости меня. Я просто…, — в тот момент, когда он возвращает ей дыхание, Эльза обхватывает его скулы. — Я просто так сильно запуталась, — она доверчиво прижимается к нему всем обнаженным телом, заставляя Леона ощутить то, чего он давно не испытывал. Влечение, концентрирующееся приливом крови к паху.

Такая нежная, хрупкая, смелая, сильная, истеричная. Как можно так быстро менять свое настроение? От покорной лани до оскалившиеся хищницы?

— Я так сильно запуталась, чувствую себя беспомощной, — нежно воркует она, покрывая поцелуями лицо мужчины. — Ты совсем чужой. Совсем чужой…мне нужно лечение, Джеймс. Мне необходимо оно. С моим разумом что-то происходит. Я схожу с ума. Это все черепно-мозговая травма, да? А вдруг, я останусь такой навсегда? Вдруг, у меня будет болезнь Альцгеймера? — едва ли не задыхаясь от внезапной панической атаки, перечисляет девушка.

— Я покину тебя ненадолго, — удивляясь эмоции, он с неохотой отталкивает от себя Эльзу с ее горячими поцелуями. Слезы делают эту суку еще красивее, это же надо быть такой ведьмой. — Оденься, в шкафу есть новые платья. И да, может это тебе поможет, — открывая еще один ящик внутри самостоятельно разгуливающего робота, Леон достает небольшую коробку.

Увидев ее, Эльза едва ли не падает в обморок.

Это та самая коробка, что была запечатана в плюшевом медведе вместе с миллионом долларов.

Один из осколков ее памяти.

Кинув на Эльзу задумчивый взор, Леон ретируется, но ненадолго. У него есть пара важных звонков, а потом — нужно вернуться на форум и уже в сопровождении огненной девушки, которая вчера весь зал повергла в наркотический сон. Кстати, инцидент с газом удалось завуалировать под часть развлекательной программы, представив для гостей все в виде футуристического квеста.

Эльза тем временем падет на кровать, прижимая к груди заветную коробку, в которой лежит альбом с фотографиями. Открыв его на первой странице, она видит их с Джеймсом-Леоном — веселых, беспечных, таких до безобразия других…их улыбающиеся лица обращены друг к другу, и она знает, какая фотография приклеена ко второй, третьей, четвертой странице фотоальбома.

Она знает его наизусть, потому что он был ее единственной отдушиной и ключом к восстановлению памяти, в те дни, когда она лишь начала приходить в себя после аварии.

Можно обмануть разум, но не тело. Инстинктивно отодвигая фотографию на седьмой странице, Эльза находит бирку из родильного дома, расположенного в штате Вашинготон, в США. Наглухо закрктый для нее клочок земли на сегодняшний день.

Ее сердце падает вниз, когда она видит то, что Джеймс когда-то назвал константой.

В ее памяти замелькали обрывки фраз и его голоса, настойчиво пробивающихся к клеткам ее мозга.

«— Этот предмет правда стирает память? Навсегда?

— Правда, Блонди. Но его можно обмануть, если личность, которой стирают память, обзаведется константой.

— Что же такое константа, умник? Просвети меня.

— Где внимания, там и энергия. Константой может стать лишь нечто важное. Представляющее колоссальную энергетическую ценность для отдельной личности.

— А что стало бы твоей константой? Что помогло бы тебе все вспомнить, если бы ты по дурости реши использовать эту хрень?

— …»

Странное воспоминание резко обрывается, а Эльза все еще лихорадочно решает уравнение, в котором для нее появляется все больше известных.