– С двумя?

– Да, потому что я сам убью того, кто попробует похожее учудить. Теперь все ясно?

– Да, сука, да, – татуированный плюхнулся на вытертый ковер и наморщил лоб. – Еще партейку?

Аори уткнулась лицом в колени, не в силах слушать дальше. Загородку убрали, оставив пленницу в пустом темном углу. За ней не особенно приглядывали, но, чтобы попасть к единственному выходу, нужно миновать троих удивительно бодрых в столь поздний час арахов.

Волглые волокна циновки расползались под руками. Аори бездумно выдирала соломинки одну за другой и складывала кучкой у правой ноги.

У пленницы отобрали фарку, и ночной холод пробирался под тонкую рубашку. На голени, чуть ниже края шаровар, расплылся продолговатый синяк. Аори никак не могла вспомнить, откуда он там взялся. Оставив в покое циновку, она принялась растирать затекшие ноги.

Осторожный стук в дверь показался ударами в крышку гроба.

Шлепнулись на стол карты, что-то негромко приказал одноглазый. Аори не разобрала ни слова за шумом бухающей в ушах крови. Ступеньки заскрипели под тяжелыми шагами и, прихватив со стены факел, толстый скрылся за дверью.

Неужели еще несколько минут, и все решится?

Снова тишина. Снова ожидание.

Он что, пришел сюда сам? Что помешает им забрать деньги и убить ненужного свидетеля?

Дверь скрипнула, и Аори успела заметить, как в щель заглянул толстый и, радостно ощерившись, мотнул головой.

– Поди сюда, чужачка, – басовито гаркнул одноглазый.

Аори осторожно поднялась. Слабость никуда не делась, но хотя бы мышцы перестали подергиваться сами собой, да и в голове немного прояснилось.

Отряхнув с шаровар мелкую труху, она шагнула в освещенный круг.

– Сядь, – одноглазый хлопнул по ковру, выбив из него облачко пыли.

Расставленные вокруг кальяна свечи трещали, истекая восковыми слезами. Их прилепили к таким же оплывшим холмикам, будто тела, распятые на костях ранее ушедших.

– Да не бойся, – рассмеялся арах. – Тоо согласился на встречу. Как только получим денежку, так тебя и освободим. Не обманем!

Хохоту одноглазого вторил визгливый голос товарища.

– А вот если кто решит проследить за нашим другом, то лучше, чтоб ты была рядом. Так что располагайся поудобнее. Верное дело небыстро делается.

Аори опустилась на край ковра так, чтобы видеть обоих арахов. Подобрав одну ногу под себя, она скрестила руки на колене второй и ссутулилась.

Тощий развалился полулежа, опираясь на локоть и выставив перед собой руку с картами. Он сгибал и разгибал ее, любуясь рисунком. На его плече приседала, бесстыже расставив ноги, женщина с полными, висящими грудями. Каждый раз, когда татуированный напрягал чахлый бицепс, они подпрыгивали и дрожали в переменчивом пламени свечей.

В отличие от него, товарищ сидел ровно, так, чтобы единственный глаз видел и крохотную комнатку, и уходящие вверх крутые ступени, и дверь, в щелях которой время от времени посвистывал ветер.

– Сыграй с нами, – предложил одноглазый, почесывая бок.

– Я не умею, – Аори брезгливо покосилась на засаленные карты.

Арах рассмеялся, затянулся дымом кальяна и выдохнул его едва ли не в лицо пленнице.

– Научишься.

– Я не хочу.

– Ну что ж вы все, сладкие, так начинаете? – темный глаз сально подмигнул. – Потом утром благодарите, а что, если б я вас слушал?

Татуированный хихикнул, и нарисованные на руке груди подпрыгнули особенно высоко.

– Поблагодарю, если отпустите, – мрачно ответила Аори.

Отлепив от восковой горки один из мягких потеков, она принялась раскатывать его между пальцев.

– А что ты готова для этого сделать?

Она медленно перевела взгляд на одноглазого. Усмехнувшись, он многозначительно коснулся губ кальянной трубкой и всунул ее кончик в дырку между зубов.

– Например, я могу вас не убивать.

Сплющив воск в лепешку, Аори поднесла его к свече. Пламя затрещало, закоптило, когда в него упали мутные капли.

– Смелая ящерка, – рассмеялся одноглазый. – Можешь, конечно.

– Пусть цацку отдаст, – неожиданно влез татуированный.

– Нет! – Аори машинально схватилась за сережку.

– Да кто тебя, сука, спрашивает, – арах облизнул губы быстрым нервным движением. – Что я сказал, то, сука, сделаешь, поняла?

– Я приказал ее не трогать, – одноглазый лениво бросил трубку на стол.

– А что ей, сука, случится? – заерзал татуированный. – Тоо другую цацку купит. Ну, сука, сымай!

Он протянул к ней руку с грязными, заскорузлыми пальцами. Широкие ногти были обгрызены под корень, и Аори замутило от мысли, что он может ее коснуться.

– Нет!

Невольно отшатнувшись, она потеряла равновесие. Одноглазый подхватил Аори, прижал к себе, удерживая за локти.

– Но-но, сладкая, не шали, – он покачал головой. – Неужели тебе жалко такой мелочи для хороших людей?

– Для каких хороших? Где они?

– Ах, – в его голосе прорезалось лживое сожаление. – Зачем же ты нас обижаешь, сладкая? Неужели мы плохо с тобой обращаемся? Проси прощения.

– Простите, я не хотела, – Аори дернулась, пытаясь вывернуться из его рук.

– Да?

– Да! Случайно повезло!

– Ох, сладкая, – гнилое дыхание коснулось виска. – Что же ты так? Придется тебя поучить.

– Цацку, – торопливо пробормотал татуированный и подался к ним, перегибаясь через стол. – Мне, сука, цацку!

– Надоел… Ладно.

Одноглазый встряхнул пленницу, как кошель с монетами. Его губы коснулись уха, надавили, язык нащупал крохотную сережку.

Аори рванулась под визгливое улюлюканье, брыкнула ногами, упираясь спиной в грудь одноглазого.

Подвернувшись под сапог, опрокинулся измятый кальян. Чаша раскололась, и тлеющие угли полетели прямо в тощего араха. Смех превратился в визг, татуированный вскочил, запрыгал, пытаясь вытряхнуть обжигающие комки из складок шаровар.

Резким движением Аори заехала одноглазому головой в висок, и он от неожиданности выпустил пленницу. Вскочив, она бросилась было к выходу, но арах с рычанием подсек ей ноги. Аори рухнула прямо на стол, опалив волосы о свечу.

Ухватив беглянку за лодыжку, одноглазый потянул ее к себе. Перевернувшись на бок, Аори пнула его, угодив каблуком прямо по носу. Взвыв, арах разжал пальцы, но его товарищ подобрал с ковра ржавый нож и, оскалившись, перегородил путь к выходу. Ожоги расчертили его лицо грудь полосами.

Аори лихорадочно зашарила по столу, пытаясь найти ну хоть что-нибудь, хоть какую вилку гнутую! Пальцы наткнулись на плетеный шланг. Бесполезная часть изувеченного кальяна. Бросив на него отчаянный взгляд, Аори заметила на конце осколок разбитой чаши.

Она схватила шланг и метнулась к одноглазому. Он стоял на коленях, скорчившись и пытаясь отдышаться, повязка слетела с головы, обнажив пустую орбиту. Запавшие внутрь веки дрожали, словно арах не мог их контролировать, а кровь из свернутого набок носа заливала подбородок.

Шланг обвил горло, он инстинктивно вцепился в него обеими руками и замер. Острый край чаши прижался