Кромвеля, Брэдшо и Айретона были извлечены из могил и повешены на виселицах в Тайберне, а тела Пима и Блэка были перенесены из Вестминстерского аббатства на кладбище святой Маргариты. На выборах в новый парламент усердное служение церкви и королю устранило всякую надежду на умеренность и соглашение. «Злонамеренность» теперь перестала считаться преступлением, и в выборах снова приняли участие избиратели, давно не подававшие голосов, — священники, поместные дворяне, фермеры. Число пресвитериан в этом роялистском парламенте упало до 50 человек. Новая Палата общин состояла большей частью из молодых людей, сохранявших слабое воспоминание о тирании Стюартов, но живо помнивших деспотизм республики. Вся их деятельность представлялась ожесточенным восстанием против пуританского прошлого. Трезвому наблюдателю, Роджеру Пепису, они казались «безбожнейшими ребятами, проклятия которых ему когда-либо в жизни приходилось слышать». Сначала рвение парламента далеко опередило желания Карла II и его министров. Правда, он подтвердил прочие постановления Конвента, но добиться от него подтверждения «Закона об амнистии» стоило большого труда.

Общины настояли на преследовании Вэна. На стороне последнего были закон и обещание короля Конвенту не допускать казни Вэна, даже если он будет изобличен в измене. Теперь его привлекли к суду по обвинению в измене королю, «лишенному власти изменниками и мятежниками», и его горячая защита послужила предлогом для казни. «Он слишком опасный человек, чтобы оставить его в живых, если мы можем спокойно устранить его», — писал Карл II с отличавшим его хладнокровием. Церкви новые члены были преданы еще больше, чем королю. Общие страдания сблизили дворян и англиканское духовенство; в первый раз со времен Реформации английское дворянство выказывало преданность не одному королю, но церкви и королю. В начале своей сессии Общины приказали всем членам принять причастие и торжественно, через палача, сожгли в зале Вестминстера «Лигу» и «ковенант». Закон, исключавший епископов из Палаты лордов, был отменен. Совещание англиканцев с пресвитерианами только обострило их отношения, и в «Служебник» было внесено несколько изменений с целью скорее вызвать раздражение пуритан, чем примирить их с ним.

Впрочем, новый парламент руководствовался не только стремлением к мести: он желал также восстановить политическое устройство, насильственно нарушенное междоусобной войной; в этом деле руководителем роялистов являлся самый деятельный из конституционалистов, последовавших за Фолклендом в 1642 году, Гайд, теперь граф Кларендон и лорд-канцлер. На его взгляд, церковь и парламент составляли главные части правительственной системы Англии, через которую должна была проявляться власть короны. Под его руководством парламент обратился к проведению и в церкви, и в государстве того начала единообразия, на котором настаивал министр. Главными противниками подобной политики были пресвитериане, опору которых составляли городские корпорации, в сущности, избиравшие депутатов от городов. Поэтому была сделана попытка отнять у пресвитериан городские должности при помощи строгого «Закона о корпорациях», требовавшего раньше как допуска к муниципальным должностям принятия причастия по обрядам англиканской церкви, отказа от «Лиги» и «ковенанта» и признания того, что ни в коем случае непозволительно поднимать оружие против короля.

Еще более сильный удар был нанесен пуританам восстановлением «Закона о единообразии», не только предписывавшего употреблять во всяком общественном богослужении англиканский служебник, но и требовавшего от всякого служителя церкви полного согласия со всем его содержанием; тогда же, в первый раз со времени Реформации, были объявлены не имеющими силы все посвящения, кроме совершенных руками епископов. От духовенства потребовали того же, что и от корпораций, а также ручательства, что оно не будет стремиться к переменам в церкви или государстве. Напрасно Эшли горячо восставал против билля в Палате лордов; напрасно пэры требовали пенсий для смещаемых священников и освобождения школьных учителей от обязательной подписки; напрасно даже Кларендон, чувствуя, что речь идет о слове короля, настаивал на внесении в закон оговорок, позволявших короне освобождать от выполнения этих требований. Общины отвергли все примирительные предложения, и Карл II дал, наконец, свое согласие на билль, обещая в то же время силой своей власти задержать его применение.

Но англиканский парламент твердо намеревался провести закон, и в день святого Варфоломея 1662 года, последний из назначенных для выполнения его требований, около 2 тысяч священников, почти одна пятая всего духовенства Англии, были изгнаны из своих приходов. Такой коренной перемены в составе служителей церкви еще никогда не происходило. Преобразования Реформации произвели мало перемен в самом духовенстве. Даже строгости Высокой комиссии при Елизавете закончились изгнанием нескольких сотен священников. Очень заботился об устранении из духовенства пуритан Лод, но его рвение в большой степени парализовалось оговорками закона и усилением пуританских настроений во всем духовенстве. Больше перемен принесла междоусобная война, но перемены эти происходили постепенно и в большинстве случаев вызывались мотивами скорее политическими или нравственными, чем религиозными. Священников лишали мест за роялизм или непригодность к служению из-за лености, порочности или неумения проповедовать. Перемена, произведенная днем святого Варфоломея, носила чисто церковный характер и выделялась внезапностью и широтой.

Изгнанные священники были самыми учеными и деятельными членами своего класса. В их руках находилось большинство крупных приходов страны. Как лондонское духовенство, по общему мнению, стояло во главе духовенства всей Англии, так они стояли во главе духовенства Лондона. Они занимали высшие должности в обоих университетах. Ни один проповедник Англии, кроме Иеремии Тайлора, не мог соперничать с Гау. Ни один пастор не был таким знаменитым полемистом или неутомимым приходским священником, как Бакстер. А за ними стояла пятая часть всего духовенства, люди, своими рвением и трудом распространившие по всей стране невиданные прежде благочестие и религиозность. Но их изгнание было для англиканской церкви не просто потерей их личных услуг. Это было окончательным устранением сильной партии, со времен Реформации игравшей самую деятельную и широкую роль в жизни церкви. Таков был результат усилий, постоянно повторявшихся после восшествия Елизаветы на престол, — поставить английскую церковь в более тесные отношения с реформатскими вероисповеданиями материка и в большее согласие с религиозными стремлениями народа. С этого времени английская церковь заняла обособленное положение среди всех церквей христианского мира. Реформация безвозвратно отделила ее от церквей, еще сохранявших повиновение папе Римскому. «Закон о единообразии» отверг всякое посвящение, кроме епископского, и тем отделил ее, также безвозвратно, от общей массы протестантских церквей, как лютеранских, так и реформатских.

Отрезанная таким образом от всякого здорового общения с внешним миром, она впала в застой. Устранение пуританского духовенства вдруг приостановило всякие реформы, всякие стремления к преобразованию, всякое национальное развитие. С этого времени епископальная церковь была не в состоянии отвечать на изменяющиеся духовные нужды своих сторонников какими-либо изменениями в своем устройстве или богослужении. Среди всех церковных общин западного христианства она одна за последние двести