Шрифт:
Закладка:
Но мрак все сильнее охватывал его мечтательную душу. «Я пошел, — рассказывал он о том времени, — в соседний город, сел на уличную скамейку и глубоко задумался об ужасном состоянии, до которого довели меня мои грехи; после долгого размышления я поднял голову, и мне показалось, будто солнце, светившее с неба, отказывает мне в свете и будто сами камни на улице и черепицы на кровлях ополчаются на меня. Мне показалось, будто все они сговорились сжить меня со свету. Они отвергали меня, и я плакал о том, что мне приходится жить среди них, так как я согрешил против Спасителя. О, как счастливы были все твари надо мной! Они стояли прочно и сохраняли свои места, а я погиб и умер». Наконец, после более чем двухлетней борьбы, мрак рассеялся. Бениан почувствовал себя «обращенным» и избавленным от бремени своих грехов. Он присоединился к общине баптистов в Бедфорде и через несколько лет стал известным проповедником. Так как формально он не занимал места священника в общине, то его проповедь даже при протекторате была незаконной и, по его словам, «вызывала большое неудовольствие богословов и священников этого графства», но он продолжал ее без особенно сильных притеснений до Реставрации. Однако через шесть месяцев после возвращения короля он был заключен в Бедфордскую тюрьму по обвинению в проповеди на неразрешенных собраниях, и так как он отказался воздерживаться от проповеди, то его держали там 12 лет.
Тюрьма была наполнена такими же, как он, заключенными, среди которых он продолжал свое служение; пропитание он добывал себе плетением нитяных кружев с наконечниками, а некоторое утешение ему давали письменные принадлежности, которые ему было позволено иметь в тюрьме. Но он был в расцвете лет: ему было всего 32 года, когда его посадили в тюрьму; поэтому он с трудом переносил бездеятельность и разлуку с женой и маленькими детьми. «Разлука с женой и бедными детьми, — говорил он с трогательной простотой, — часто мучила меня там, как будто у меня сдирали мясо с костей, и это не только потому, что я, пожалуй, слишком был привязан к этим великим благам, но и потому, что я часто представлял себе массу лишений, бедствий и недостачи, какие должна была терпеть в мое отсутствие моя бедная семья, особенно бедный слепой ребенок, заботивший меня больше всех прочих. Мысли о тех страданиях, каким должен был подвергаться мой бедный слепец, разрывали мне сердце на куски. «Бедное дитя, — думал я, — что за горе будет твоим уделом на земле! Тебя будут бить, ты будешь нищенствовать, терпеть голод, холод, наготу и тысячу бед, а мне теперь трудно позволить ветру веять на тебя».
Но страдания не сломили его духа, и Бениан нашел в широкой литературной деятельности возмещение тесноте своей тюрьмы. Один за другим следовали его трактаты, полемические статьи, поэмы, размышления, а также «Полнота благодати» и «Святой град». В тюрьме же написал он первую и главную часть своего «Шествия паломника». Его издание в 1672 году было первым следствием освобождения автора по декларации о помиловании, а приобретенная им с самого начала популярность доказывает, что религиозные симпатии английского народа все еще оставались в основном пуританскими. До смерти Бениана в 1688 году было распродано уже десять изданий «Шествия паломника», и хотя век спустя даже Каупер из опасения вызвать насмешки у образованных современников едва решался сослаться на него, но в средних классах и у бедняков его популярность все росла вплоть до наших дней. Теперь это самая популярная и распространенная из всех английских книг. Ничто так ясно не показывает, какую массу новых образов внесло в английскую жизнь изучение Библии. Язык Бениана отличается большей простотой, чем речь любого из великих писателей Англии, но в то же время это язык Библии. Образы, встречающиеся в «Шествии паломника», заимствованы у пророков и евангелистов; для нежных излияний он брал стихи из «Песни песней», а Небесный град рисовал словами Апокалипсиса. Но Библия так полно слилась с жизнью Бениана, что ее обороты представляются естественным выражением его мыслей. Он так сжился с Библией, что ее слова стали его собственными. Он так сжился с ее видениями и небесными голосами, что утратил всякую мысль о возможности их нереальности. Его рассказ отличается такой естественностью, что аллегории становятся живыми существами: Болото отчаяния и Замок сомнения представляются нам столь же реальными, как и места, которые мы видим каждый день; фигуры господина Закона и господина Светского мудреца знакомы нам так, будто мы встречались с ними на улице.
В этой поразительной реальности олицетворения и проявляется по преимуществу творческий талант Бениана, но это далеко не единственное его достоинство. По содержанию, непосредственности, полной достоинства простоте, по легкости переходов от живого диалога к драматическому действию, от простого пафоса к страстной серьезности, по тонкости и нежности вкуса, часто отличающей его детские выражения, по капризному юмору и смелой обрисовке характеров, по ровности и уверенности переходов из мрачной Долины смерти в страну, «где обычно пребывают просветленные, так как она находится на границах неба», по своему светлому добродушию, не нарушаемому ни одним горьким словом «Шествие паломника» принадлежит к лучшим английским поэмам. Если пуританство впервые открыло поэтическое чувство, пробуждаемое в простейших душах соприкосновением с духовным миром, то Бениан первым из пуритан открыл эту поэзию внешнему миру. Путешествие Христиана из Града разрушения в Град Небесный — просто рассказ о жизни пуританина, подобного самому Бениану, рассказ, окрашенный мечтательным идеализмом, возвеличивающим и прославляющим мельчайшие происшествия. Сам Бениан являлся паломником, бежавшим из Града разрушения, взбиравшимся на Холм затруднения, боровшимся с Аполлионом, созерцавшим переход своих любимцев через Реку смерти по направлению к Небесному граду и то, как «они, приятно беседуя по пути,
