Когда я вернулась, она все так же лежала, свернувшись калачиком на кровати, но переоделась в одну из рубашек Илии. Лупа чувствовала себя виноватой в смерти Ивана и наказывала себя за это. Поэтому оттолкнула меня и Илию. И что бы я ни говорила, сначала она должна простить себя. Я погладила старшую сестру по плечу, и она посмотрела на меня.

– Освежись, а потом мы немного тут осмотримся. Нам обеим не помешает отвлечься.

– Против ванны я ничего не имею. Но лучше останусь в комнате.

– Иван знал о риске, – осторожно произнесла я. – Он не хотел бы, чтобы ты винила себя или сдалась.

– Лучше бы ты сказала Селесте, что я спланировала похищение вместе с ним. Тогда бы она убила и меня тоже, – простонала сестра. – Я это заслужила.

Я переплела наши пальцы.

– И в чем смысл твоей смерти? Думаешь, Иван хотел бы этого?

– Нет, – признала она. – Его и так мучила совесть из-за того, что я позволила им схватить себя, чтобы он смог сбежать. А теперь все оказалось зря.

– Не зря, – повысила на нее голос я, – ничего из этого не было зря. Жителям Ардяла важно знать, что у них есть возможность восстать против Селесты. Что кто-то борется против нее.

Лупа резко рассмеялась.

– Эти трусы должны были присоединиться к нам, но большинство из них забилось в свои крепости или деревни и дрожал от страха. И за них умер Иван!

– И мы почтим его память, когда выиграем эту войну.

– Как ты собираешься это осуществить? Ты ведь ничего не делаешь, только летаешь хвостом за Селестой и с Нексором, похоже, уже неплохо поладила.

Несмотря на то что меня задели ее упреки, я обрадовалась возвращению прежней Лупы.

– Ты вообще пробовала прикоснуться к палочке Нексора, чтобы выяснить, где находится сердце его души?

– Нет. Он ведь знает, что я ищу его. Стоит Нексору заподозрить, что мне известно о тайнике, как он сразу же заберет сердце, и тогда, скорее всего, мы никогда его не найдем. Мне нужно быть осторожной.

– И что это значит? Собираешься дальше бездействовать? – Льдисто-голубые глаза метали молнии. Сестра села. – Ты должна провести с ним ночь. Как только он уснет, у тебя появится шанс прикоснуться к палочке. Ничего страшного не случится. Не в первый раз, в конце концов.

Я отвела глаза. Не то чтобы я уже не думала об этом варианте. Правда, он сказал, что не притронется ко мне, пока находится в теле Николая, и вряд ли позволит самому Николаю снова заняться со мной любовью. Сердце сжалось от тоски. Но Лупа права. Я слишком долго бездействую.

– Мне нужно спросить тебя кое о чем. – Я понизила голос и наложила на нас блокирующее заклинание. – Иван когда-нибудь разговаривал с тобой о драконе?

– О драконе? – Она нахмурилась. – Нет. У нас не было времени рассказывать сказки друг другу.

– Речь идет о легенде, с которой стригои, очевидно, знакомы.

Лупа опять покачала головой.

– Спроси об этом Кайлу или Алексея. Драконы. – Она фыркнула. – А мы действительно в отчаянии.

Так и есть. Я встала.

– Уверена, что не хочешь пойти со мной?

– Да. Иди одна. Я не в настроении развлекаться.

– Ладно, – сдалась я. – Попрошу кого-нибудь передать тебе еды, позже принесу что-нибудь сладкое. Наверняка внизу угощают карамельными тросточками. Ты так любила их в детстве.

– Да, маминого приготовления с малиновым вкусом. А вы с Кириллом всегда просили противные мятные. – От этого воспоминания у нее на лице промелькнула улыбка. Уже лучше, чем ничего. – В итоге чаще всего именно они были у нас.

– Ну извини. Надо было канючить так же упорно, как мы.

– Я бы ела мятные тросточки каждый день до конца жизни, если бы это вернуло Кирилла, – прошептала она.

У меня защипало в глазах. Неловко обхватив сестру руками, я заставила ее сесть. Мы долго сжимали друг друга в объятиях. Тело Лупы вздрагивало, однако она даже ни разу не всхлипнула.

– Когда мы встречались в последний раз, мы так сильно поссорились, – прошептала она через некоторое время. – Иван хотел, чтобы я похитила Эстеру, но я отказала, накричав на него. Сказала, что мы не будем воевать с ребенком. Он был в таком отчаянии и ярости после того, как узнал про Николая. Мы долго спорили, а потом я просто ушла. Теперь он мертв, а я провела ночь его смерти с ведьмаком. Никогда не прощу себе этого. – Лупа вытерла слезы со щек. – Он не любил меня, и я тоже его не любила, но была так же дорога ему, как и он мне. Если бы в прошлом кто-то сказал мне, что два стригоя станут моими лучшими друзьями, а сама я полюблю ведьмака, я бы оторвала ему голову. – Сестра легла на спину и закрыла глаза. – Принеси мне дюжину карамельных тросточек, – потребовала она, – только не со вкусом малины. Если начну сейчас думать о нашем доме, то никогда не перестану плакать. – Ее губы искривились в болезненной улыбке. – И тогда прощай, моя репутация единственной викканки с внутренним стержнем.

– Не волнуйся, я никому не скажу, что у тебя тоже есть слезные железы.

Поцеловав ее в лоб, я вышла из комнаты, хотя предпочла бы остаться с ней. Сестра никогда не открывалась передо мной так, как сегодня. Но она хотела побыть одна, чтобы похоронить свои страхи, сомнения и надежды глубоко в душе и снова стать собой. Мне не нравилась эта идея, но в любом другом случае ее просто разорвет на части. Ей не обязательно постоянно быть сильной. Слишком многое выходит из-под контроля, слишком многое находится не в нашей власти, и тогда нужно просить о помощи. Но Лупа пока к этому не готова.

К тому моменту, когда я спустилась, гостиная уже опустела. Лишь встречавшая нас официантка стояла в дверях, наблюдая за суетой на улице. На ней было синее платье и фартук, волосы заплетены в косу и уложены венком на голове. Я остановилась около нее, и она присела в немного неуклюжем реверансе.

– Что ты делаешь? – спросила я.

– Раньше я не знала, кто ты, – робко ответила девушка.

– Я Валеа. – Я демонстративно протянула ей руку, однако она покачала головой:

– Ты наследница тернового трона. Я должна была выделить тебе самую красивую комнату.

– У нас чудесная комната. Не беспокойся. Пожалуй, ты могла бы принести моей сестре что-нибудь поесть и бокал вина. Она неважно себя чувствует и захотела