Сидящий мужчина даже не поднял глаз, когда Лукан подошел к нему; вместо этого он уставился в пространство, по-видимому, глубоко задумавшись, а сигарилла между его пальцами медленно превращалась в пепел.

— Доктор Вассилис?

Нет ответа.

Лукан прочистил горло. «Доктор Вассилис», — повторил он, на этот раз чуть громче.

Мужчина вздрогнул, сигарилла выпала у него из пальцев. Он тихо выругался и схватил ее, уставившись на Лукана сквозь монокль.

— Мы знакомы? — сухо спросил он.

— Мы не встречались, — ответил Лукан, понизив голос. — Мое имя не имеет значения. Я надеялся задать вам несколько вопросов...

— Я не даю бесплатных консультаций, особенно на светских приемах. Я предлагаю вам договориться о встрече с моим секретарем.

— Мне не нужен медицинский совет.

— О. Понятно. — Мужчина затянулся сигариллой, выдохнул дым фиолетового оттенка. — Тогда что я могу для вас сделать?

— Возможно, мы могли бы провести этот разговор в более уединенном месте.

Доктор напрягся.

— Мне вполне комфортно здесь, — ответил он, обводя взглядом комнату, прежде чем снова взглянуть на Лукана. — Так что, пожалуйста, высказывайтесь или оставьте меня наедине с моими мыслями.

И что это за мысли? Какими бы они ни были, они выводили его из себя — это было очевидно. Этот человек на взводе, но почему?

— Как пожелаете, — сказал Лукан, убедившись, что никто из других гостей не находится в пределах слышимости. Удовлетворенный, он продолжил: — Я хотел бы спросить вас о смерти лорда Савиолы.

— Вы можете спросить, но мне нечего сказать по этому поводу.

— Я так понимаю, вы там были.

— Был.

— И вы позаботились о теле лорда Савиолы.

— Когда я приехал, он был уже мертв, так что особо заботиться было не о чем.

— Как он умер?

Доктор бросил на него испепеляющий взгляд.

— Я не хочу проявить неуважение, — сказал он, и по его тону можно было понять, что, напротив, он имел в виду очень много неуважения, — но последние несколько недель об этом буквально говорит весь город. Я не могу себе представить, чтобы даже какой-нибудь крысолов не знает, как умер лорд Савиола.

— О, я знаю, что у него было перерезано горло. Меня интересует иней на его одежде.

Доктор сглотнул и стряхнул пепел на серебряный поднос.

— Я понятия не имею, о чем вы говорите, — быстро сказал он. Слишком быстро. — Никакого инея не было — совершенно абсурдная идея.

— Именно поэтому меня это и интересует.

— Леди Джеласси перерезала горло лорду Савиоле лезвием ножа, — резко ответил доктор. — Ее застали стоящей над телом, все еще с ножом в руке. Вот и все, что можно сказать.

— Я слышал другое.

— Мне все равно, что вы слышали. Я был там и могу сказать вам, что это все, что нужно знать.

— Тогда почему леди Джеласси утверждала, что на теле лорда Савиолы был иней?

Доктор пожал плечами:

— Безрассудные люди будут говорить безрассудные слова. Вам лучше спросить у нее самой.

— Я так и сделал.

— Я... я понимаю... — Мужчина попытался скрыть свое беспокойство, еще раз затянувшись сигариллой. — Значит, вы из инквизиции? — Он задал этот вопрос непринужденно, вскользь, но его левая рука так вцепилась в подлокотник кресла, что костяшки пальцев побелели.

— Возможно. — Давайте просто посмотрим, к чему это приведет.

Доктор на мгновение встретился взглядом с Луканом — взглядом, в котором было поровну страха и отчаяния — и открыл рот, но слова застряли у него в горле. Он вздрогнул и отвел взгляд. Ему есть что сказать, подумал Лукан. И я бы даже предположил, что он хочет это сказать. Он просто не может набраться смелости.

— Извините, — сказал доктор, втыкая свою сигариллу в серебряный поднос с чуть большей силой, чем это было необходимо. — Это конфиденциальная информация. — Казалось, к нему вернулось самообладание, как будто эти слова были щитом, за которым он мог спрятаться. — Мне больше нечего вам сказать, сэр. — Он поднялся со стула, заставив Лукана отступить на шаг. — Добрый вечер.

— Доктор, подождите...

Но мужчина уже двигался, протискиваясь между группами гостей, направляясь к лестнице. Лукан направился было за ним, но остановился, заметив, что несколько гостей прервали свои разговоры и с любопытством посмотрели на него поверх своих бокалов. Черт возьми. Он беспомощно наблюдал, как Вассилис исчезает на лестничной клетке. Что вы скрываете, доктор? Чего вы так боитесь? Теперь казалось маловероятным, что он когда-нибудь узнает. Доктор исчез, а с ним и единственная возможная зацепка, которая была у Лукана. Что теперь? Он вспомнил о бокале с вином в своей руке и сделал глоток. Нотки аромата расцвели у него на языке, как поцелуй давней возлюбленной. Милосердие Леди, подумал он, глядя на свой бокал и вино в нем. Красный парван, 31-го или 32-го года...

— Должен сказать, вы выглядите прекрасно, на мой взгляд.

Лукан вздрогнул, едва не расплескав вино. Он даже не слышал, как подошел старик, хотя, приглядевшись к нему, понял, что слово старик было не совсем подходящим: волосы и борода в виде утиного хвоста у этого человека, возможно, и были совершенно седыми — причем на лице виднелись все морщины, свидетельствующие о хорошо прожитой жизни, — но во взгляде его темных глаз был молодой блеск.

— Прошу прощения? — сказал Лукан.

— Я видел, как доктор Вассилис поспешно ретировался, словно спасался бегством. — Губы мужчины скривились в усмешке. — Но не похоже, что вы передадите мне какие-либо смертельные болезни.

— Только опасную любовь к красному парвану, — ответил Лукан, поднимая свой бокал.

— Ха! Я выпью за это. — Мужчина чокнулся своим бокалом с бокалом Лукана. — Меня зовут Маркетта — лорд Маркетта, должен я добавить, — хотя мой титул мало что значит на вечеринке, где половина гостей — торговые принцы.

О, я ничего об этом не знаю. Лорд Маркетта, по словам Джуро, был не просто одним из так называемого Шелкового септета, но и главой Позолоченного совета, что, насколько понимал Лукан, было в значительной степени почетным титулом; но, учитывая, что Совет был истинной политической силой в Сафроне, это делало Маркетту человеком огромной важности. Он, безусловно, был одет в соответствии с его статусом; даже в комнате, полной хорошо одетых гостей, лорд Маркетта выделялся — зеленый бархатной камзол, отделанный золотой парчой, изумруд, украшавший набалдашник его трости, сверкает каждый раз, когда на него падал свет.

— Лорд Бастьен Дюбуа из Парвы, — ответил Лукан, склонив голову. — Хотя, должен