— Гектор, ты со мной, — прошептал Лукан, когда они присели за высоким тополем. — Блоха, мне нужно, чтобы ты осталась здесь и...

— Не-а, — перебила девочка, качая головой. — Я здесь не останусь.

Благословение Леди, приплыли. «Кто-то должен остаться здесь и сторожить».

— Так заставь Гектора это делать.

— Гектор пойдет со мной. Он нужен мне на случай, если... э...

— Если кто-нибудь попытается воткнуть нож тебе в спину, — сказал охранник.

— Верно. — Лукан сжал плечо Блохи. — Ты меньше, — он почувствовал, как девушка напряглась под его рукой, — и быстрее, чем кто-либо из нас, — добавил он прежде, чем она успела высказать протест, который уже готов был сорваться с ее губ. — Ты нужна мне здесь — будешь наблюдать за теми, кто следит за нами, на случай, если это ловушка.

— Если это ловушка, — ответила девочка, стряхивая его руку, — то они уже внутри и ждут нас.

— Здесь тебе будет безопаснее.

— Я могу сама о себе позаботиться.

Лукан покосился на Гектора, надеясь, что охранник поддержит его, но тот лишь пожал плечами.

— Хорошо, — неохотно согласился Лукан, — но держись поближе к нам. И ни...

— Ничего не трогай, — сказала Блоха, закатывая глаза. — Да, я поняла.

Лукан снова перевел взгляд на темное здание, на втором этаже которого все еще горел свет. Судя по мягкому свечению, это была свеча. Пока он смотрел, она мерцала, словно маня его к себе — приглашая. Но к чему именно?

— Вассилис сказал, что там должна быть дверь...

— Вон там, — указала Блоха.

Лукану потребовалось некоторое время, чтобы разглядеть вход. Он в очередной раз был поражен тем, какие острые у Блохи глаза.

— Гектор, — сказал он, взглянув на здоровяка. — Ты готов?

— Все готово, — ответил стражник, поднимая незажженный деревянный факел, который он нес в одной руке.

— Блоха?

— Готова.

— Тогда пошли.

Лукан выскочил из-за дерева и побежал через лужайку к входу, Блоха и Гектор следовали за ним по пятам. Они перегруппировались в тени арочного проема, Гектор наблюдал за происходящим, а Лукан взялся за дверную ручку и легонько ее толкнул. К его облегчению, дверь открылась, и скрип старых петель прозвучал слишком громко в ночной тишине. Василис оказался верен своему слову. Пока, по крайней мере. Он заглянул в дверной проем. Темнота, казалось, уставилась на него в ответ.

— Гектор? — позвал он, но здоровяк уже доставал из кармана кремень.

— Подержи это, мышонок, — сказал стражник, передавая факел Блохе. Девочка подчинилась и держала его ровно, пока Гектор высекал ножом искры из кремня. Из пропитанной маслом ткани, обернутой вокруг головки факела, быстро вырвалось пламя.

— Хорошо, — сказал Лукан, забирая факел у Блохи, — пошли.

Он шагнул через порог, и свет факела осветил белые стены, увешанные картинами, написанными маслом, их богато украшенные рамы, и бронзовый бюст мужчины, который возмущенно взирал на них с ближайшего пьедестала. Полированный пол уходил перед ними в темноту. Блоха и Гектор последовали за ним, последний закрыл за собой дверь.

Тишина, нарушаемая только шипением факела.

— Будьте начеку, — прошептал Лукан, доставая свой кинжал. С оружием в руке он почувствовал себя более уверенно. Гектор вытащил из петли на поясе большую дубинку; ее поверхность была покрыта царапинами и ямками, что говорило о том, что она уже раскроила сотню черепов и сгодится еще для сотни. — Свет, который мы видели, исходит со второго этажа, — продолжил Лукан, — так что нам нужно найти лестницу. Подождите… а это еще что, во имя всех чертей?

— Что? — проворчал Гектор, напрягаясь и щурясь в темноту.

— Это, — повторил Лукан, указывая на нож, который только что вытащила Блоха.

— Это мое оружие, — небрежно ответила девочка.

— Я, черт возьми, это вижу. Откуда ты его взяла?

— Украла из твоей комнаты.

— Конечно, украла. Глупый вопрос.

— Ты хочешь, чтобы я пришла сюда безоружной?

Я бы предпочел, чтобы ты вообще сюда не приходила. Он оставил эту мысль при себе; сейчас было не время затевать спор, и ему не хотелось получать удар кинжала. Пощечин вполне достаточно. Но самое главное, он знал, что Блоха этого не поймет — она подумает, что он пытается исключить ее из-за ее возраста, ее неопытности. Правда была совсем в другом: он пытался ее защитить. Он не хотел, чтобы девочка пострадала из-за него. Но это не вся правда, не так ли? Признайся, она тебе все больше и больше нравится.

— На что ты уставился, черт возьми?

Лукан понял, что все это время пялился на Блоху, которая смотрела на него с вызовом.

— Ни на что. — Он отвернулся. — Давайте просто покончим с этим.

Лукан шел по коридору, Блоха тихо, как кошка, кралась рядом с ним, Гектор — за его спиной. Свет его факела проникал в дверные проемы по обеим сторонам, открывая взгляду отделанные деревом классы, доски, исписанные мелом диаграммами и формулами, ряды пустых парт и столов. Это напомнило Лукану о его учебе в Академии, хотя он и не проводил много времени на уроках. Таверны Парвы оказались куда более заманчивой альтернативой.

В конце коридора они нашли лестницу и цепочкой поднялись по истертым временем ступеням. На верхнем этаже было так же темно, как и на нижнем, только слева от них виднелся отблеск свечи — свет пробивался сквозь открытую дверь.

— Лукан, — прошептала Блоха.

— Вижу. — Он обменялся многозначительным взглядом с Гектором, а затем стал красться к свету с поднятым ножом и бешено колотящимся сердцем.

Дверь была приоткрыта. Ее деревянную поверхность украшала бронзовая табличка: Доктор Бенито Вассилис — медицинский факультет. Из-за двери не доносилось ни звука, а когда Лукан заглянул в узкую щель между дверью и ее рамой, то увидел лишь край письменного стола и книжный шкаф за ним. Он глубоко вздохнул.

— Доктор Вассилис? — тихо позвал он.

Ответа не последовало.

Лукан легонько постучал в дверь и попробовал еще раз:

— Доктор Вассилис?

Тишина.

— Не уверен, что мне это нравится, — пробормотал Гектор.

— И мне, — признался Лукан. — Будьте начеку.

Он осторожно открыл дверь и проскользнул в комнату.

Доктор Вассилис сидел за своим столом. На нем была все та же одежда, в которой он был на приеме у леди Вальдезар, хотя он потерял галстук-бабочку и жилет, и каким-то образом умудрился пролить красное вино на свою прекрасную рубашку.

Сердце Лукана ёкнуло. Не вино.

Василис пристально смотрел на него, но не здоровался. Без сомнения, глубокий порез на горле затруднял речь.

— Черт, — пробормотал Лукан, у которого внезапно пересохло во рту. — Черт, черт, черт...

—