– Я не могу вернуться назад без вас, – продолжал мистер Парк. – В этом случае Сабина вызовет полицию, скорую помощь или… Послушайте, вы не можете просто вернуться? Мы разберемся со всем этим дома.

При мысли о доме, о Сабине, Милтоне и миссис Парк – при мысли о Джессике Пайк, которая является повсюду, снова и снова умоляя о помощи, – Блю поняла, что не вынесет этого. Галлюцинация это или явь – она знала, что видение вернется и не оставит ее в покое. Девочка жаждет возмездия. Девочка жаждет смерти мистера Парка.

Блю не могла ей помочь.

Но также она не могла обернуться и посмотреть мистеру Парку в лицо, потому что когда она так делала, то видела только убийцу. Убийцу, на совести которого смерть ребенка. Эта мысль поколебала решимость Блю, однако она уже зашла слишком далеко, была слишком близка к тому, чтобы вырваться на свободу, и не могла возвращаться назад.

– Думайте про меня что хотите. Я не пойду с вами. – Блю побрела дальше, стараясь идти быстро, однако ее продвижение замедлял потоп. Вода поднялась; она уже подходила к голенищам сапог. Нужно просто уйти подальше от «Болота надежды» и ее хозяев, чтобы больше не видеть эту девочку. После чего можно будет сосредоточиться на том, чтобы найти какое-нибудь жилье, помощь, возможность вернуться домой.

Мистер Парк последовал за ней. Блю затаила дыхание, ощущая позади его присутствие.

– Возвращайтесь домой, мистер Парк, – окликнула через плечо Блю. Вороны взывали к ней своим жалобным плачем, пряча свои темно-серые тела в тенях деревьев.

– Без вас я никуда не пойду! – Мистер Парк повысил голос, перекрывая птичьи крики, и Блю уловила в нем панику и смятение. – Вы непременно убьете себя холодом и сыростью!

«Ну почему он не может просто оставить меня в покое? Почему он так решительно настроен на то, чтобы вернуть меня назад?»

Раскисшая почва вздымалась камнями и упавшими ветками.

– Пожалуйста, Блю, просто вернитесь домой. Утром мы разберемся со всеми проблемами. Просто возвращайтесь назад, нет никакого смысла оставаться здесь…

– Я не могу, – ответила Блю, стиснув зубы, не обращая внимания на головную боль.

– Дома тепло, сухо, там еда, там люди… и послушайте, если вы устали, Молли вам поможет. У нее есть опыт, она…

– Прекратите, пожалуйста, просто прекратите! – Привалившись плечом к стволу дуба, Блю задрала голову. Ветки раскинулись над ней подобно трещинам в разбившемся стекле. Небо было затянуто темно-серой пеленой, и Блю не смогла определить, где тучи, а где их нет, являются точечки яркого света звездами или дождевыми каплями. Она не знала, сколько сейчас времени, в какую сторону ей идти. Обернувшись к мистеру Парку, Блю поняла, что не сможет посмотреть ему в лицо, и опустила взгляд.

Там была Джессика Пайк.

Она стояла у него за спиной.

«Пожалуйста, ты должна!»

– Я не могу, я просто не могу!

– Не можете что? – спросил мистер Парк.

«Почему не можешь?»

– Я просто не могу, я не такая… Как я могу убедиться наверняка? Как могу понять, что это не проделки моего рассудка?

«Ты сама знаешь».

– Черт побери, о чем это вы? Какие еще проделки? – Мистер Парк обернулся, посмотрел вверх, снова повернулся к Блю.

– Я не знаю, – сказала Блю девочке, которую не мог видеть мистер Парк. – Нет никаких доказательств; ради всего святого, ничего нет!

– Доказательств? – Мистер Парк был окончательно сбит с толку, и Блю увидела у него на лице сочувствие, этот человек искренне переживал за нее, хотел ей помочь, но не знал как.

«Я тебе покажу».

В памяти мелькнул образ: Боди, свернувшийся клубком рядом с матерью, и это принесло боль и скорбь, захлестнувшие Блю, которая этого не хотела, не хотела, чтобы Джесс показывала ей нечто подобное. Она этого не хотела.

Вместо этого Джессика повернулась к мистеру Парку.

Что-то шепнула ему на ухо. И продолжала, продолжала шептать.

Подняв руку, мистер Парк стиснул большим и указательным пальцами себе переносицу. Он прищурился, лицо у него побледнело, наполнилось болью.

Блю снова увидела свою мать. Увидела Арлу. Ей вспомнилось, как Бриджет сидела за столом на кухне, прижавшись к столешнице щекой, выражение непостижимой утраты у нее на лице, малышка в слезах у ее ног. Блю представила себе мать в кровати – щуплое тело под одеялом, не имеющее сил заснуть или поесть, а в углу Боди, мечущий взглядом кинжалы.

– Вы сказали… – Мистер Парк нахмурился, словно язык у него во рту стал чужим, а слова были незнакомые, непонятные. От его жизнерадостной простоты не осталось и следа. Как и от сочувствия. Лицо стало желтым, болезненным. – Имя, вы сказали…

– Джессика Пайк.

– Откуда вам известно это имя?

Девочка по-прежнему стояла у его уха, однако губы ее застыли неподвижно, и она подняла взгляд на Блю: «Я же тебе говорила!»

И еще Блю увидела девочку, которой хотела быть сама. У которой есть друзья, которая ходит в школу, жизнь которой простирается за пределы тесного мирка мистики. Блю увидела все то, чем когда-то хотела стать. Все это ушло прочь, утонуло, как тонет в воде камень. Не осталось ничего, кроме мистера Парка и девочки, которую он убил.

Джессика Пайк пристально устремила Блю в глаза свой черный, мертвый взгляд. Это был тот ребенок, каким она когда-то была, бегущий в красных кроссовках к любимому брату. Мать их бросила. У девочки были друзья: мальчишка с азиатской внешностью, с длинными черными волосами по плечи, девочка с правильной сферой африканских жестких курчавых волос и родинкой на щеке. Блю увидела, как они бегают по коридорам муниципального жилого здания, услышала мягкие шлепки подошв их кедов, почувствовала, как их запыхавшийся смех жжет ей горло. Она увидела широкобедрую польку, которая готовила бефстроганов и покупала Джесс подержанную одежду. Блю увидела, как девочка сидела у себя в комнате, молча, неподвижно, как ей было сказано, в то время как ее брат в гостиной втыкал шприц себе в кроваво-черную вздувшуюся вену. И она увидела, как Милтон взял девочку за руку и привел в соседнюю квартиру. Увидела, как он включил телевизор с мультиками, положил рядом с ней комиксы, увидела, как его жена-полька поцеловала девочку в лоб…

– Где ты услышала это имя? – спросил мистер Парк, повышая голос. Единственной краской у него на лице было пятно буро-зеленой грязи.

Стоявшая рядом с ним девочка была ребенком лишь внешне. Ее взгляд начисто лишился детской невинности, оптимизма, жизни. Ей не суждено было повзрослеть – никогда.

– Вы ее убили, – решительно произнесла Блю.

– Я… что? Я никогда никого не убивал, я и муху пальцем не трогал! – К мистеру Парку отчасти вернулись силы; вскипающая ярость окрасила его щеки в бледно-розовый цвет.

– Она была еще маленьким ребенком, – продолжала Блю. Она могла убежать, развернуться и пойти по затопленному лесу,