Послышалось – и словно утонуло.

– Дон? – позвала она, так и не найдя его рядом; стало не на шутку страшно. – Эрик?!

В этот момент рука что-то нащупала, что-то шершавое, грубое, твердое и совершенно точно неживое. Виола обмерла от ужаса, и только через секунду сообразила, что это просто кора дерева.

Вот ведь дурища! Дерева испугалась! Еще бы плакать начала: папа, забери меня отсюда, вот бы было позорище. Тьфу!

Дерево отчетливо издевательски заскрипело. Тоже, наверное, над ней смеется. Ну и правильно, пусть смеется, а мы сейчас фонарик… со светом и Дон найдется, и Эрик, и все остальные тоже.

С фонариком стало еще хуже. Размытый, желтоватый, какой-то болезненный свет выхватывал из тумана жуткие корявые силуэты, похожие то ли на карликовые деревья, то ли на уродливых животных, и казалось, что они приближаются! Окружают, подкрадываются, сжимают кольцо…

Да нет, уже не кажется! Вот это, корявое и разлапистое, определенно было дальше!

«Allume le feu, Viola», – шепнула память отцовским голосом.

Огонь? Ну да, конечно, огонь! Все хищники боятся живого огня, и если верить легендам – вся нечисть тоже!

Зажигалка, где-то должна была быть зажигалка…

Виола зашарила по карманам, под руку попадалась совершенно ненужная ерунда: ключи, мобилка, монетка, смятая бумажка, перочинный ножик, потерянные пару дней назад запасные перчатки… Да где же эта проклятая зажигалка!!

– Де-евочка, – мерзко растягивая «е», протянул один из этих, корявых и скрипучих, подобравшихся совсем близко. – Тебе мама не говорила по ночам в лес не ходить?

И залился дебильным хохотом, разевая лягушачью пасть и хлопая себя лапами с перепонками по животу.

Пальцы наконец наткнулись на гладкое и прохладное. Нашлась! Ну, держитесь, сейчас я вам устрою экстремальное файершоу!..

Виола выхватила зажигалку – но какое-то склизкое щупальце метнулось к ее руке – и она тут же пропала в лягушачьей пасти. Хлюпнуло, чавкнуло, скрежетнуло на зубах… и корявый выплюнул остаток зажигалки, не пришедшийся ему по вкусу.

– Ай-ай-ай, девочка, не играй с огнем!

Новый взрыв хохота – показалось, хохочет весь лес. Кусты, деревья, туман – все смеялись над ней!

Что-то скользнуло по ноге. Захлестнуло щиколотку петлей, сжало – словно попробовало на вкус. Что-то, ветка – а может, и лапа, – дернуло за волосы. Потащило ближе к нечисти. Еще минута – и ее просто сожрут вслед за зажигалкой!

Нет-нет, не паниковать, только не паниковать! Надо попробовать отступить… разумное отступление не есть бегство! Вот сейчас топнуть ботинком по щупальцу-петле, вырвать ногу и отступить!

Она попятилась, не отводя глаз от светящихся гляделок-гнилушек того, кто выбил ее зажигалку. Он, наверное, был здесь главным. И еще попятилась. И еще…

А потом прямо из-под ног что-то метнулось, едва не сбив на землю.

И – сердито затявкало. Тоненько, но очень грозно.

Виола замерла, опустила взгляд и едва не засмеялась в голос.

Истерически.

Страшную корявую нечисть упоенно облаивал щенок. Белый, пушистый, с торчащими ушками и хвостиком-колечком. А нечисть, странное дело, тоже замерла. В недоумении? Или отчего-то еще?

В лае вдруг отчетливо прозвучало: «Пр-р-р-р-рочь! Сожр-р-р-р-ру!» – жутко знакомым голосом. Голосом Эрика! Эрик-щенок? Как так может быть?

Да это болотный газ! Я им надышалась, и у меня галлюцинации. Поэтому чудовища. И щенок. А раз так – нечего их боятся, корявых! У вас тут газ, а у нас – Дракон, вот! Моего папу зовут Драконом, а еще у меня есть ручной волк Рауль! И сама я – дочь Дракона, настоящая принцесса! Еще не хватало, чтобы принцесса бегала от каких-то коряг и лягушек-переростков!

Не дождетесь!

И щенка не получите, это мой щенок, нечего его тут пугать!..

Виола сжала кулаки и шагнула вперед. Прямо на корявого.

– Пошел вон! – уверенно, как папа учил разговаривать с собаками, приказала болотной твари и, быстро наклонившись, подхватила щенка под теплое меховое пузико. Тот тихонько вякнул и смешно задергал лапами. – Не бойся, маленький. Эти твари нас не тронут. – Она перевела взгляд на так и замершего в паре шагов от нее корявого; остальные попятились и растворились в тумане. – Вон, я сказала. И убери туман.

Корявый чуть отступил и как-то неуловимо изменил позу, так что больше не казался угрожающим. Наоборот, стал похож на нищего попрошайку с картин в папином музее.

– Щенка отдайте, зачем вам щенок? – проскрипел он жалобно и потянулся лапой-веткой с растопыренными пальцами. – Зверь грязный, шумный… хоть его, а? Ку-ушать хочется, добрая госпожа!..

Вот наглая тварь! Щенок меня защищал, не испугался, даром что маленький и смешной, а ты его сожрать хочешь?! Не дождешься, Морена своих не предают! Даже если вас целое болото, а я тут одна! Но грубить мы не будем. Поймут, что боюсь, – бросятся, папа так говорил, когда учил дрессировать собак. В конце концов, вряд ли зубастая коряга так уж сильно отличается от бультерьера. Значит, спокойно и уверенно:

– Это моя собака. Убери лапы. Проведешь меня к лагерю и будешь вежлив, дам бутерброд с колбасой.

Болотная тварь сверкнула глазами-гнилушками, быстро облизала рот зеленоватым языком и склонила голову набок.

– Добрая госпожа… кусочек бы?.. – увидев, что Виола хмурится сильнее, тварь уточнила: – Колба-аски! Хлебушка!

– Дойдем – получишь. И туман убери, мокро.

Не то что ей было жаль бутерброда прямо сейчас, но если зверюге хоть раз позволить сесть себе на шею, потом не сгонишь. Не поймет. Если хозяин разрешил грызть один тапок, значит, всю обувь можно!

– Да, добрая госпожа, сейчас-сейчас… – забормотал болотник, делая какие-то странные пассы лапами.

У Виолы появилось подозрение, что ее дурят, но здесь уже собачьи методы воспитания не годились, а другие она еще не освоила. Потому просто ждала спокойно, пока закончится веткомашество – и с удивлением поняла, что туман рассеялся. То есть, наверное, опал. Он снова стелился по земле, а сквозь редкие сосны светила круглая желтая луна. Кажется, эта луна загипнотизировала щенка, потому что он совсем затих у Виолы на руках и только сонно моргал на эту самую луну.

– Извольте следовать по тропе, добрая госпожа, – почти нормальным человеческим голосом сказал болотник и стал уменьшаться, уменьшаться… через секунду крупная жаба квакнула и совсем утонула в тумане, а сам туман между деревьями рассеялся окончательно, оставив лишь слабо светящуюся полоску-дорожку.

Что ж, лучше дорожка, чем общество страсти-зубасти. Щенка ему! Вместо колбаски! Ну и гадость же примерещилась.

Виола передернула плечами, покрепче прижала к себе щенка и пошла по дорожке к болоту – за деревьями уже виднелся просвет и, кажется, даже мигал отблеск костра.

Идти было легко, костер