Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Разная литература » Верь людям - Людмила Константиновна Татьяничева

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 57 58 59 60 61 62 63 64 65 ... 92
Перейти на страницу:
Мое дело — сменить заводскую трубу.

— Подожди, не паникуй, Андрюха, — Платон был добродушен и миролюбив: он давно знал Зайцева. — Мост будет отличный. Прямо, как в Москве. Я уже придумал, — он потряс пустой сигаретной пачкой и добавил: — Людей надо радовать. Понимаешь, Заяц ты этакий!.. Надо их радовать…

— Эх, ты! — Зайцев крутанул пальцем у виска и безнадежно махнул рукой: — Блаженный…

И вот мост построен. Бахрушев добьется у коммерческого директора алюминиевой краски — мост станет серебряным, тогда он приведет к нему Ирину…

2

Гостиница горкомхоза занимала верх двухэтажного дома. Бахрушев поднялся по скрипучим, окантованным полосками железа ступеням и вошел в прохладный после улицы коридор. Стучали костяшками домино. Дежурная — щупленькая женщина в юбочке с разрезом — говорила по телефону: сыпала все те же, что и утром, и в полдень короткие, странные фразы:

— Кошмар! — воскликнула она, мило улыбаясь Бахрушеву. — Ужас какой! Что?.. Нет, не стреляют. Это — домино… Боже мой, глупости! Доми-но-о, доми-но-о, — вдруг запела и засмеялась она.

Бахрушев приостановился и, неожиданно для себя, положил на ее столик тяжелый георгин. Не глядя, как она восхищенно вскинула скобочки бровей, пошел в номер, думая: «Все-таки, нет худа без добра. Сколько хлопот прибавится бедной женщине, окажись в городе АТС».

В комнате брился Василий Семенович. Он вытягивал перед зеркальцем шею и со скрежетом скреб массивные, будто кованые челюсти. За столом пристроились мушкетеры — три неудачливых снабженца. Били смаху черными костяшками, и в комнате не замирал сухой треск, подобный выстрелам. Мушкетеры давно прожились, и Василий Семенович любил им говорить: «Вы так и водку разучитесь пить». Те хмуро отмалчивались.

Бахрушев выдвинул из-под кровати чемодан и достал паспорт и командировочное удостоверение.

Вошел знаток копировальных станков — длинный, костлявый парень с острым и печальным носом, весело вскинул руку:

— Привет ихтиозаврам!

Василий Семенович скосил глаза и страдальчески произнес:

— Милое ископаемое, скажите вы этим рыцарям кооперации, что в наш век космических кораблей транжирить время — сущее самоубийство.

— Мушкетеры, слышите?

Снабженцы стукнули еще по разу, переглянулись и стали медленно и нехотя подниматься из-за стола. Парень весело рассмеялся:

— Они не безнадежны.

Василий Семенович прочистил мизинцем ухо и устало вздохнул:

— Только это и утешает.

Все были в сборе. Не пришел только молчаливый старик, занимавший угловую кровать. Он был совсем стар; седые, короткой стрижки волосы отливали уже крепкой желтизной, а сухая кожа свисала со щек складками. Старик любил домовитость — на угловой тумбочке всегда в одном и том же порядке лежала массажная щетка для волос, стоял флакон «Шипра» и в плексигласовой подставке — фотография молодой улыбающейся женщины. Когда Василий Семенович впервые увидел фотографию, он строго произнес:

— Отныне, товарищи, в нашей комнате, чтоб ни единого слова по Волге-матушке, — и было неясно: то ли он по-своему издевался над молчаливым человеком или говорил серьезно.

По вечерам старик приходил последним и пил чай. Аккуратно раскладывал на коленях салфетку, ел тонкий бутерброд с сыром и подолгу смотрел в лицо женщины, помаргивая увлажненными глазами. Выпивал он два стакана некрепкого чаю, стряхивал крошки в полоскательницу, укладывал салфетку по устоявшимся складкам и ложился в постель, натягивая одеяло до ушей, заросших пучками волос. Держался старик так, словно жил в пустой комнате, и это немного обижало всех и отталкивало от него.

Из раскрытого окна несло нагретым железом крыш. Платон выглянул. Внизу, в чистеньком дворике босоногая старуха подкладывала щепки под задымленный таганок и, стоя на коленях, дула, багровея темным лицом. Под окнами флигелька цвели анютины глазки, бархатистый зев, на отшибе сбился в кучу буйный белоголовый с прозеленью табак.

Василий Семенович задал свой обычный вопрос:

— Ну как, рыцари, сообразим по маленькой?

Мушкетеры промолчали. Платон быстро вышел, намереваясь непременно застать коммерческого директора сегодня.

Тесноватая приемная была пуста, но за дверью слышался голос, и Бахрушев решительно шагнул в длинный и узкий, будто коридор, кабинет директора. Узкоплечий человек с большой, наголо выбритой головой отвечал по телефону и часто кашлял. Кашель был надсадный, со звоном, — словно треснуло что-то в горле, — он натужно клонился к столу, и тогда багровела жилистая шея, вспухали на впалых висках вены и тонко розовело глянцевое широкое темя. Платон спокойно и прочно сел на стул. Единственное окно выходило на север, солнце не заглядывало круглый день, и оттого в непрогретых углах кирпичных метровых стен таился промозглый дух, оставшийся, казалось, от затяжной весны.

Директор бросил трубку и на просьбу Платона только неприязненно фыркнул. Бахрушев достал сигарету и, выжидая, закурил. Сигарета оказалась слабой набивки, и он, снимая с кончика языка табак, поморщился.

— Что ты гримасничаешь? — не выдержал, наконец, директор, но опять закашлял и сжал губы, стараясь сдержать горячие щекочущие толчки в горле. Глаза его наполнились влагой, он смотрел сквозь эту влагу на Бахрушева напряженно и зло, потом задышал с сипом, как загнанный; откидываясь на спинку стула, заговорил насмешливо и устало:

— Алюминиевой краски захотел. Тоже мне, сказочник нашелся: серебряный мост подарить решил… Я на тебя еще в суд подам! Швеллера украл, а двухдюймовый прут?! Все это знаешь, чем пахнет? Не знаешь? Не знаешь, так я скажу. Небо в клеточку видел, нет? Увидишь. Увидишь, мой милый сказочник…

Директор двинул стулом и потянулся с граненым стаканом к сифону. Бахрушев, спокойно улыбаясь, следил за его сухой кистью — разговор складывался так, как ему и предсказывал помощник. Как можно мягче ответил:

— Швеллера ваши, Граф Силиверстович, крапивой заросли. Обстрекались ребята, пока их вытащили. До второго пришествия бы им храниться, а тут — польза людям, — как и директор, он старался говорить чуть насмешливо и спокойно.

— Надо еще уточнить, о каких людях ты думал. В нашем городке, как на ладони все видно. Твое дело трубу было поставить. За это спасибо. А ты — мост, да еще с выкрутасами. Двухдюймовый прут на растяжки пустил… Мы еще кое-кому накрутим тут хвост. Как пить дать — выговорок схватят.

Бахрушев весело рассмеялся и подумал: «Перепуган он, что ли? Мутит воду, как каракатица?» Тот блеснул на него из-под бровастого подлобья:

— Над чем смеешься?

— Весело. Юмор процветает, — и, разглядывая меркнущий, уходящий под пепел, уголек сигареты, заботливо добавил:

— Температура у вас, Граф Силиверстович. В постель вам надо. Водки с перцем — ив постель. — Он поднял глаза, оглядывая кабинет. — В этом склепе вы быстро себя доконаете.

Теперь рассмеялся директор:

— Подлизываешься. Полагаешь — растрогаюсь.

— Да нет, Граф Силиверстович. О людях по себе не судят, — Бахрушев поднялся. — Я в завком пошел. Говорят, в промкомбинате есть такая краска. Обещали помочь.

— Побираться решили?

— А что делать? — Бахрушев простодушно улыбнулся.

— Гордости у вас нет, вот и решили

1 ... 57 58 59 60 61 62 63 64 65 ... 92
Перейти на страницу: