брюквину и мешок со сливами и сразу же, поглядывая на воду, принялся отвязывать от рамы удилища. Все это он проделывал молча, без спешки и суеты. Став на колени, он собрал удилище, привязал леску, размотал ее с дощечки, прикрепил поплавок, потом достал из сумки завернутое в целлофан тесто, оторвал комочек, насадил на крючок и отправился с удочкой к берегу. Ветви деревьев нависали над водой, и удочка зацепилась за сук. Но паренек без труда освободил леску и уж дальше понес удочку наперевес. Он закинул ее, поплавок-гусинка стал вертикально и тут же дернулся, нырнул, но не ушел в глубину, не скрылся весь под водой, а вскоре снова замер. Паренек ждал, сжав губы. Потом осторожно поднял удочку и увидел пустой крючок. Насадил другой комочек теста, закинул, поплавок нырнул, и паренек подсек, уже чувствуя, что прозевал, что рыба ушла. Взял наживку побольше, и теперь поплавок долго неподвижно стоял в воде. Вдруг пошел вниз, паренек подсек и вытащил первую рыбу, плотвичку. Положив удочку на землю, он снял рыбешку с крючка, пошел к велосипеду и одной рукой распустил завязку мешка. Высыпал сливы на землю и положил в мешок рыбешку. Потом опустил мешок в воду, привязал шнурок к одной из ивовых рогаток, торчавших из мокрой земли, снова насадил комочек теста, закинул, положил удочку на рогатку и, посматривая на воду, принялся налаживать другую удочку. Эта была короче, с толстой жилкой, пробковым поплавком и крючком покрупнее; паренек решил наживить на нее червяка. Закинув удочку за прибрежный тростник, он положил ее на рогатку и стал следить за поплавками, иногда поглядывая на мешок, от которого по воде расходились тонкие, концентрические круги.

Солнце повисло над вершинами деревьев, и паренек сидел, опершись спиной о толстый ствол тополя. Он был босиком, без рубашки, штанины закатал до колен. В руке он держал сливы и ел их, стирая пальцами фиолетовую пыльцу. Две удочки лежали на рогатках, одна справа от просвета в тростнике, другая слева; между ними была воткнута в землю короткая бамбуковая донка с катушкой и колокольчиком на верхнем проводном кольце; за тростником становилось глубже, и леска донки почти отвесно уходила в воду. На длинной удочке тонкую леску сменила другая, потолще, да и поплавок теперь уже был не тот, а толстый, пробковый. В мешке плескалось несколько рыбешек, но все мелочь. Паренек ел сливы и поглядывал то на удочки, то на воду, то на противоположный берег. Тот берег был отлогий, открытый, поля подходили прямо к воде, и только в одном месте к озеру спускался неглубокий, заросший овражек. Где-то там давным-давно, еще в войну, дедушка паренька ночью закинул удочку и зацепил перемет. Дедушка вытащил его: на нескольких крючках извивалось девять большущих угрей. Паренек знал эту историю, дедушка рассказывал ее, а приезжая к ним, всегда ставил донку, надеясь, что ему опять повезет, и паренек тоже надеялся, хотя ему еще не доводилось поймать в этом озере угря.

Паренек встал, проверил крайние удочки, взял на палец леску донки, слегка потянул и подождал. Но все попусту, отзыва не было. Он дернул леску, и колокольчик звякнул. Паренек посмотрел на велосипед и вещи под деревом. Взял пустой рюкзак и пошел по тропинке вверх, потом свернул направо к асфальтовой дороге. Вдруг прямо из-под ног с шумом взлетела куропатка и, пролетев с десяток метров, опустилась в зарослях кустарника. Паренек замер и проводил ее взглядом. Потом, пригнувшись, стал красться туда, где затаилась птица. На склонах моренных холмов, на поле было множество валунов и камней, которые с давних пор никто не убирал, и паренек, свернув в поле, подобрал увесистый, килограмма в два, обломок песчаника и несколько камней поменьше, размером с яйцо. Дойдя до кустов, он притаился и напряг слух. Птица была в зарослях, и паренек услыхал ее. Куропатка издала какой-то похожий на кудахтанье звук, и паренек определил, где она сидит. Отложив камни поменьше, паренек обеими руками взял обломок песчаника, прикинул на глаз расстояние, прицелился. Потом бросил камень вверх, и тот, как снаряд из мортиры, упал в самую чащу, глухо ухнул о землю, и тут же, едва ли не с того самого места, куда упал камень, хлопая крыльями, с диким криком взлетела куропатка. Вдогонку, один за другим, полетели два камня, — паренек думал подбить птицу на лету, но промахнулся, и куропатка скрылась из виду. Паренек отряхнул руки. Сперва он промазал на каких-то несколько сантиметров; повези ему, упади камень малость в сторону, правее или левее, птица была бы готова. Он стоял и смотрел туда, где скрылась куропатка.

Оставалось еще несколько камней, и, выбрав три поудобнее, паренек взял один в правую, два в левую руку и пошел вперед, зорко осматриваясь по сторонам, чуть отставив правое плечо назад, чтобы в любую минуту быть готовым к броску. Но уже ни малейший шорох не нарушал тишины, у птицы не было пары, во всяком случае поблизости, у тропки, ее сородичей не оказалось.

Паренек выбрался на дорогу и выкинул камни. Зашел в сад и нарвал слив, сколько поместилось в рюкзак. Оставив его в тени на лужайке, попробовал малины, сорвал уродливое, все в черных пятнах яблоко, надкусил, но тут же выплюнул, а яблоко отшвырнул. Между двумя огромными липами он приметил каменные, заросшие травой ступени. В стволе одного дерева зияло дупло, из которого торчало несколько ржавых квадратных гвоздей. Паренек попытался вытащить их, но не тут-то было, гвозди вросли в дерево.

Паренек подобрал рюкзак, вернулся к озеру, чуть передохнул, походя проверил удочки, потом расстелил на земле куртку и лег. Солнце уже заглядывало под дерево, и поэтому паренек устроился не на берегу, а повыше на склоне, в тени. Было жарко, но не парило, и он не опасался грозы. Он съел хлеба с салом, закусил брюквой. Потом снова откинулся на куртку. Вдруг ему показалось, что поплавок правой удочки исчез, и он пошел проверить. Леска запуталась в тростниках, паренек несколько раз дернул, и наконец из воды выскочил виновник всего этого переполоха — маленький окушок. Паренек положил его в воду у берега, не снимая с крючка, и принялся рыться в мешке со снастями. В спичечном коробке у него был плетеный металлический поводок с тройником. Распрямив, он привязал его на ту удочку, на которую только что клюнул окушок. Закинул подальше за тростники и, держа удилище обеими руками, с минуту следил за подпрыгивающим поплавком. Живец был невелик и должен был быстро обессилеть, но паренек не стал дожидаться,