Снижение уровня моря было связано с изменением климата и не

только, мало того, исчезали хорошо прогревающиеся и долго

удерживающие тепло внутриконтинентальные моря. Меловой период

не просто так меловой, действительно, тогда запасы мела создаются

так же интенсивно, как и в каменноугольном периоде – запасы угля.

Над сотворением залежей мела трудятся именно морские организмы, когда океан отступает, все эти запасы постепенно обнажаются, место

прогревающейся и запасающей тепло воды занимают меловые скалы с

отменным альбедо (то есть хорошо этот свет отражающие). Климат

портился, вернее, становился холоднее. Кстати, отступление морей

способствовало изменению состава материковой флоры. Во-первых, первые цветковые возникли, видимо, именно как виды-пионеры, приспособленные к стремительному занятию территорий, а тут

появляются огромные просторы для освоения. Кроме того, так как

вымирают наземные виды, ранее связанные с океаном, изменяется

транспорт минеральных веществ от океанов и прибрежий вглубь

материков, что также сказывается на флоре. Морские птицы ведь не

исчезли, так что можно говорить именно об изменении потоков

минеральных веществ вглубь материков, а не об исчезновении этих

потоков, тем не менее это изменение также влияло на растительность, а вслед за ней и на все организмы.

Конечно же, и само по себе колоссальное сокращение акватории

было ударом по рыбоядным (или размножающимся вблизи от моря) организмам. Речь не о том, что все жители океанских окраин по мере

изменения поступления минеральных веществ с континента и

отступления океанов, подобно аммонитам, опустились на дно, вовсе

нет, но искать и добывать пищу стало намного сложнее. Океаны на

какое-то время сильно опустели, мелководья уменьшились: рифы

вокруг обретших новые очертания континентов еще предстояло

нарастить.

Поздние птерозавры, мы помним, в массе своей любят рыбу и все с

ней связанное, но есть среди них и исключения – тот же кетцалькоатль, а это уже поздний (позднее некуда) мел, мог питаться и питался, скорее всего, на суше. Дуглас Лоусон нашел его останки в отложениях, которые не то что не имеют никакого отношения к морским, но

поблизости от которых нет следов даже крупных пресных водоемов.

Даже если кетцалькоатль совершал дальний миграционный перелет, он

должен-таки был что-то есть. В пользу того, что это существо не было

привязано к водоемам, говорят и их микроскопические (в сравнении с

размером тела) ступни, плохо приспособленные для хождения по

мелководью. Как показывает пример фрегата, не обязательно хорошо

плавать, чтоб провести всю жизнь в полете над морем, так что это

аргумент все-таки слабый, но все же заслуживающий внимания. Итак, изменение диеты для птерозавров не было принципиально

невозможным. Но и на земле падальщикам, особенно крупным, нужны

источники падали (разнообразные крупные позвоночные), и

вымирание наземной мезозойской мегафауны на рубеже мела и

палеозоя поддержанию их обилия не способствовало.

Плацентарные угнетатели пернатых

Если помните, свой экскурс в историю птерозавров я начал с того, что среди морских амниот и вообще амниот, связанных трофически с

морями и водоемами, практически не было фильтраторов, за

немногими исключениями. Среди тетрапод, переселившихся в океан

окончательно, фильтраторов не наблюдалось. Это не означает, что

современные млекопитающие такие крутые, а мезозойские морские

завры – лузеры, не сумевшие освоить экологические ниши, располагавшиеся у них прямо перед мордами. Мезозойская морская

биота, как и условия ее существования, отличалась от современной

весьма сильно. Далеко не факт, что, если бы у нас появилась машина

времени и мы забросили в мезозой, скажем, какого-нибудь усатого

кита, он смог бы прокормиться в тогдашних условиях. А если бы

переместили предка китов – амбулацета ( Ambulocetus natans), он бы до

этих китов доэволюционировал. По меньшей мере, я уверен, гигантом

он мог бы и не стать.

Ниши, которые заняли плацентарные в кайнозойских морях, намного разнообразнее тех, которые сумели занять различные

рептильные существа в морях мезозоя. Но не только синапсидам так

не повезло с океанами. Высшие архозавры – птицы, нептичьи

динозавры и птерозавры – также оказались плохо приспособлены к

освоению океанских просторов. О птерозаврах я уже говорил выше.

Что касается динозавров, можно, во-первых, предположить, что им

помешала