в нем не было ничего, кроме бульона, – все существенное оказалось тщательно выловлено из жидкости. Бульон был густым и теплым, а я умирал от голода. Я глотал его, пока не почувствовал, что сейчас лопну.

Прошло несколько минут. Наконец я объявил:

– Я начинаю чувствовать себя человеком! – (Пауза.) – Ну? Кто-нибудь собирается ловить меня на слове?

– Никто не в настроении, Гаррет. Последние пятнадцать часов были совершенным кошмаром. Там внизу все готово, Дин?

– Котел кипит, вода горячая. Ванна на месте. Сейчас найду что-нибудь, чтобы вытереть его, и можно начинать.

– Давай, здоровяк, шевели булками, – поторопила меня Тинни. – Пора принимать ванну.

Я встал. С посторонней помощью. Окружающий мир не был стабилен, но уже не так угрожающе качался, как тогда, когда я, спотыкаясь, брел по стране кошмарных грез. Я почувствовал себя еще лучше, когда мы дошли до кухни. Воздух там был густым от пара, глаза слезились от запаха трав, а жар был всепоглощающим.

Дин притащил сюда из кладовой большой медный таз для стирки. Еще два, поменьше, грелись на плите.

Увидев это, я сказал:

– Ну уж теперь-то из меня выварится парочка демонов!

– Если бы, – фыркнули Тинни и Дин одновременно.

«Если бы! Скорее всего, кризис миновал, Гаррет, но нам нужно удостовериться. В целом ты уже дышишь сам по себе. Кроме того, Дин и мисс Тейт желали бы, чтобы твой персональный аромат стал несколько менее пикантным».

У меня не было сил, чтобы почувствовать себя уязвленным.

– Руки над головой! – рявкнула Тинни. – Снимай эти грязные тряпки.

Среди жара и пара я уловил несколько ноток того, от чего остальные, очевидно, страдали все это время. Неудивительно, что Синдж с ее замечательным носом нигде не было видно.

Эта травяная баня была сущим мучением.

50

Они парили меня весь остаток столетия. Они не скупились, заливая в меня воду и пиво, но из меня все равно выпарилось добрых десять вонючих фунтов. К концу процедуры я был уже слишком слаб, чтобы добраться до кровати самостоятельно.

Постельное белье переменили. Кто-то ненадолго открыл окно, несмотря на погоду. Теперь комнату согревала угольная жаровня. К топливу были добавлены травы, чтобы замаскировать дурные запахи.

Я рухнул в постель. Моим последним воспоминанием была Тинни. Она ругалась, как морской пехотинец, затаскивая на кровать мои свисающие конечности.

Сознание вернулось ко мне вместе с жесточайшим похмельем – опять – и еще худшим настроением. Сколько раз я должен проходить через этот круг страданий? Этак мне удастся отполировать всю свою карму за одну жизнь!

У меня не было сил. Я был одним большим комком сырого теста, расползшимся по поверхности противня. Если бы я был способен чувствовать сострадание к кому-либо еще, я поразмыслил бы над тем, насколько ужасной должна быть жизнь для Чодо, – однако, когда лежишь на противне, горизонт сужается. Лишь строгое предупреждение со стороны Покойника и оставшаяся капелька инстинкта выживания помешали мне выместить все это на Тинни.

«Она не виновата. Она не виновата».

Иногда он бывает очень кстати.

– Покойник говорит, что ты выздоровел.

Она была бодрой! Даже веселой. Из-за чего сдерживаться было еще труднее.

– Сегодня для тебя есть работа. Заметь, ты уже дышишь самостоятельно!

Тинни принялась кормить меня жидкой овсянкой и поить чаем с медом.

– Теперь ты более расположен полностью сосредоточиться на делах фабрики?

Ну вот пошли и ухабы на большой дороге романтики.

– Я думал, вы все хотите, чтобы я оставался в сторонке.

Ввиду того, что я постоянно бурчу, брызжу слюной и исполняю роль общественной совести. Особенно когда они пытаются раздвинуть границы корпоративных прибылей.

– Тебе не обязательно раскрывать рот. Ты можешь внести свой вклад и без того, чтобы каждому захотелось прихлопнуть тебя киянкой. Перед нами встал вопрос безопасности. У нас пропадают запчасти. Мы думаем, кто-то пытается построить трехколесную повозку у себя дома.

Появилась Синдж с подносом. Но еды на нем не было.

– Это чай с ивовой корой. Дин подумал, что у тебя может быть похмелье.

Так и было, но мне уже стало лучше.

– Спасибо. А почему больше ничего нет?

Синдж искоса взглянула на поднос, принесенный Тинни:

– Твой желудок не сможет справиться с более тяжелой пищей.

– Даже супа нельзя? – Я был готов сразиться с бифштексом из мамонта.

– Суп будет на обед. Может быть… И может быть, что-нибудь твердое на ужин, если суп в тебе удержится.

Я был настолько зол, что мог бы жевать камни, но какой-то треклятый обрывок чувства собственного достоинства не позволял мне ругаться и протестовать, пока меня нянчили. Возможно, этому также способствовало подозрение, что вынянчивание может прекратиться.

Я выпил чая. Выпил воды. К тому моменту, когда закончил одеваться и сошел вниз, я опять хотел пить.

Дин дал мне яблочного сока. Его вкус взорвался у меня во рту словно бомба. Через пару почти мучительных секунд я осознал, что ко мне просто вернулись вкусовые ощущения – хотя до сих пор не замечал, что они куда-то пропадали.

«Как твоя правая рука? Надеюсь, ты уже можешь писать?»

Я заворчал. Я зароптал. Я издал серию звуков, подразумевавших, что я не только могу полностью сосредоточиться на работе для фабрики – я могу совсем переселиться туда, взяв с собой все свои ценности и оставив позади все свои обузы.

Ответом мне была откровенная ментальная усмешка. И признание: «Записи завершены. Миляга Скалдит покинул наш дом в состоянии полного замешательства. Он обременен воспоминаниями, которые, как он точно знает, ему не принадлежат, – но он не в состоянии отделить их от своих собственных. Он заражен подозрениями относительно брата и исполнен благожелательных чувств к Учителю Уайту, который, как он отдаленно припоминает, спас ему жизнь и позаботился о том, чтобы вернуть ему здоровье после того, как кто-то попытался его отравить».

– Ты, кажется, упустил несколько моментов, имеющих отношение к нравственности.

«Не упустил. Просто сейчас они временно несущественны».

Я был настолько поражен, что почти на целую минуту позабыл о жалости к любимому сыночку матушки Гаррет.

– Вот как? Объясни-ка подробнее.

«У семьи Скалдит разработан план. Окончательный план. Весьма неблагоприятный для Танфера. Будет гораздо лучше, если мисс Контагъю будет продолжать править преступным миром. По крайней мере, ее жертвы принадлежат к числу таких же, как она, и получат только то, что заслужили».

Я понял, что он имел в виду, просмотрев записи тех воспоминаний Миляги, которые не были сделаны моей собственной прекрасной рукой.

У Рори действительно был план, включавший в себя уничтожение Стражи. И он рассчитывал на поддержку с Холма – после того, как начнется кровопролитие. Правда, Миляга не