К его лицу прикасались большие листья, зелёные и прохладные, узорчатые и влажные от дождя. В белых цветах, свисающих и откуда-то сверху и растущих под ногами, сверкали кристаллические капли, имеющие грани, как бывает у драгоценных камней, но не бывает у воды никогда.

— Что со мною происходило? — спросил он у Голубики, будто она могла видеть его сон. Он же её сна не видел, да и о ней самой забыл в те потрясающие мгновения. Она смотрела на него с опасливым изумлением, как на пришельца с того света или на слабоумного, скорее. Ведь Гола не могла знать о том, что он реальный пришелец, хотя в нелепые ситуации на ровном месте он попадал весьма часто. Но как-то она себе их объясняла, видимо. Влюбившись, она старалась или терпеть или не замечать странностей прекрасного и доброго парня, пусть и чудака. Должны же и у него быть недостатки.

— Я настолько далёк был от тонкостей веры, — пробормотал Антон, — у меня семья была несколько…

— Сейчас многие люди стали жить вне традиций предков, — спокойно и благожелательно она увела его от темы, о которую он запнулся. Значит, ему неприятно говорить об этом. Маленькая, она прижалась к нему, даря свою защиту. Теперь она его семья, — Один человек, очень много знающий, рассказывал мне, что это признак скорого конца нашего прежнего мироустройства. Многие люди утратили старую веру. Только никто пока не видит контуров нового мира. И всё равно, Отец Свет показал тебе свой чертог, где мы будем жить после того, как оставим обитель временной жизни.

В их жилом отсеке, который выделяли всем служащим в ЦЭССЭИ в «Садах Гора», Голубика любовно сложила своё небесное зелёное платье и такую же изумрудную рубашку Антона. Она купила ему рубашку в их столице специально для обряда. Убрала ритуальную одежду в зелёный же короб, сплетённый из шнурков, натянутых на твёрдый проволочный каркас, а сверху положила пучок засушенной травы, которую жрец бросал в зелёное пламя, и убрала всё в стенную нишу встроенного шкафа.

— В этом я буду похоронена, запомни это, — чем вызвала у Антона чувство грусти, смешанной с неловкостью от всего наивного архаичного действа. — И запомни, если забыл, что после ритуала нельзя есть мясо и рыбу и вместе спать несколько ночей.

— Как думаешь, для чего нужны такие ограничения? — спросил он.

— Всё это время, — поясняла Голубика своему любимому отщепенцу от традиций предков, — мы с тобой должны провести в раздумьях о нашей будущей, буду надеяться длинной, жизни. Она будет включать в себя и совместное старение и общие болезни, и если даст Надмирный Отец, то и общих детей и даже внуков. Ты познакомишь меня со своими родителями? Даже если они тайные почитатели старого культа Матери Воды, я с пониманием отнесусь к их вере и не оскорблю их ничем. Я слышала, что своих детей люди старого культа воспитывают вообще без всяких понятий о законах Надмирного Отца, но и в свои верования предпочитают их не посвящать. Они же понимают, что старая вера не для их детей, живущих уже в другом времени. Таким образом, вокруг всё больше людей неверующих уже ни во что.

— Они очень далеко отсюда. Мои родители дали мне полную свободу выбора в дальнейшей жизни, — сказал Антон, не понимая совершенно о какой ещё Матери Воде тут речь.

— На краю континента? Я всегда подозревала, что ты издалека. Но какими необычными качествами и умом наградил тебя твой род! Как странно, — добавила она, — я не видела тебя рядом с собой, когда гуляла в Надмирных селениях.

— А должна была? — спросил Антон и не сказал ей, что тоже пребывал один в своих видениях. Или не один? На белом побережье какого-то водоёма он видел со спины девушку, и была она в том самом стеклянно-мерцающем купальнике, так ему показалось, в каком была Кларисса в тот незабываемый пасмурный день на Земле. Но был ли тот водоём озером или морем, не было понятно. Узорчатая стена растительности частично скрывала её, и только светлые волосы мелькнули и пропали, когда она встряхнула головой. И вполне могло быть и такое, что не было никого, а только игра света и тени создала зыбкое видение, да и сам тот мир был втиснут в его собственный внутренний интерьер, в чём Антон был уверен. Это был миг странного сна, подобного галлюцинации, только не пугающей и отвращающей, а прекрасной, когда сознание зависает между двумя состояниями, считая сновидение очевидностью, отвергая её в то же время за абсурдность, невозможные в подлинной реальности детали и прочее фантастическое оформление. Какие-то аэрозольные взвеси, совместные с теми сжигаемыми травами, или ещё что-то и спровоцировали аномальный выброс эндорфинов в кровь. Нейрохимия и ничего другого. Он был большой мальчик и не верил в сказки жрецов-постановщиков. Но не стал разубеждать местную осчастливленную девушку, ставшую его женой, всё ещё пребывающую где-то в своих Надмирных селениях очарованными, сочно-фиолетовыми глазами. А волосы у Голубики были чёрные, как и у подавляющего большинства людей Паралеи. Ростом она была маленькая, если для Антона, но средняя для жительниц планеты. Кларисса же была высока даже для землянки и обладала удлинёнными совершенными пропорциями. И он вздохнул, сочувственно обнимая свою законно приобретённую у местного сообщества живую, забавно-серьёзную куколку.

Не желая подвергать осмеянию её наивные и возвышенные верования, Антон попросил у неё разрешения провести эти раздумья в тех далёких местах, где он также работал. Она разрешила, и он уехал в горы к Олегу и ночевал в его отсеке. Олег даже не подумал смеяться над ним или обшучивать местные ритуалы, находя их трогательными и красивыми.

— Ну, Соболев, — говорил Олег, — теперь ты зарезервировал себе местечко у их Небесного Отца, куда он тебя и впустит после исполнения твоей жизненной миссии.

В подземном столовом отсеке доктор Франк во время ужина проявил повышенный интерес к обряду местного бракосочетания. Он слушал подробности безо всякой иронии, сидя напротив Антона. Наоборот, лицо его приняло мечтательное выражение, будто Антон рассказывал ему прекрасную сказку.

— Твоя врождённая деликатность и склонность к молчаливости является лучшей защитой тебе, Антон, — сказал доктор. — А то всегда можно проявить себя как социального идиота там, где даже местный ребёнок всё знает. Я рад, что ты не оконфузил свою избранницу и справился с выбранной ролью местного жениха.

— Если бы! — засмеялся Антон. — Гола решила, что я родился в семье, тайно исповедующей какую-то старую веру. Доктор, найдите мне информацию о