— Buona sera, — сказал я. — Я…

— Мистер ДиМарко. Я знаю. Я помню вас по книжному клубу.

А, так это подруга Валентины. — Я здесь, чтобы поужинать с…

— Вэл, я знаю. Роберто зарезервировал столик. Следуйте за мной.

Девушка говорила быстро и явно любила заканчивать предложения. Я не возражал, если это приближало меня к Валентине еще быстрее. Я шел за хозяйкой через столовую, которая была полна посетителей и занятых официантов. Несколько человек достали свои телефоны, фотографируя кухню Джованни. Хорошо. Чем больше рекламы для траттории, тем лучше.

Роберто мудро дал мне стол у стены. Я никогда не садился спиной к переполненной комнате, что было еще важнее, когда рядом шнырял Сегрето. Мои братья все еще искали следы бывшего младшего босса, а также Джона Натале.

Я опустился в кресло, откуда мне было видно всю столовую. — Как она?

— Ворочается, как нервная мать. Хорошо бы вытащить ее из кухни и посадить в кресло. Пока я говорю ей, что ты здесь, что тебе принести выпить?

— Думаю, бутылку Ravazzani cirò.

— Хороший выбор. Джованни готовит что-то особенное для вас обоих, так что никакого меню.

Меня это вполне устраивало. Я кивнул и расслабился, осматривая комнату. Валентина и Роберто превзошли сами себя. Траттория теперь была гораздо более зрелой и современной, простой, без всех этих клише-безделушек, которые были раньше. Это мог бы быть любой высококлассный ресторан в Неаполе или Риме. Я был так чертовски горд за нее.

Мой сын стоял за стойкой, разливал напитки и улыбался кучке молодых леди. Мой отец, скорее всего, в данный момент переворачивался в гробу. Могущественный наследник королевства Бенетти, бармен? Но мне нравилось знать, что он здесь. Это дало мне еще одного человека, присматривающего за Валентиной.

Подошла официантка и закрыла мне вид на бар, когда она вручила бутылку cirò. После того, как я попробовал вино, она налила мне два бокала и оставила меня одного. Я собирался достать свой мобильный и позвонить Лео, когда в поле зрения появилась самая прекрасная женщина в мире.

Валентина.

Madre di dio, я не мог оторвать от нее глаз. Она подошла ко мне, каблуки делали ее длинные ноги еще длиннее, в этом платье, которое обтягивало каждый изгиб. Темно-каштановые волосы волнами струились по ее плечам. Она сняла свитер, демонстрируя свою оливковую кожу, холмы ее сисек, и все внутри меня сжалось от защитного инстинкта. Мне как будто нужно было написать свое имя на ее лбу, объявить ее своей.

Cazzo, эта девчонка. Я попал в беду.

Головы поворачивались, когда она проходила мимо. Я не мог их винить. Она была чертовски красива.

Я встал, когда она приблизилась. Как будто мы были вместе всю жизнь, она подошла прямо ко мне и наклонила свое лицо к моему, позволяя мне поцеловать ее в губы.

— Эй, детка, — прошептала она. — Ты сегодня хорошо выглядишь.

Я не стал говорить по-английски, потому что не знал достаточно слов, чтобы сказать то, что мне нужно было сказать. Поэтому я сказал ей на своем языке, что я думал и чувствовал внутри, излияние эмоций, которого я должен был смутиться. Но я не смутился. Мне показалось необходимым сказать ей, даже если она не могла понять.

— Стоп, — сказала она, поправляя мой галстук. — Я не поняла, но это прозвучало очень мило, и мне нужно выглядеть профессионально сегодня вечером. Я не могу растаять лужей у твоих ног.

Я отодвинул ей стул. — Поздравляю. Место удачное.

— Сегодняшний вечер прошел хорошо. — Она положила салфетку на колени, когда я сел. — Несколько неурядиц на кухне, но Джованни прекрасно со всем справился. А Роберто? — Она выдохнула. — Он гений. Так обходителен с людьми и предугадывает их потребности. Не знаю, как ты убедил их обоих прийти сюда, но я очень благодарна, Лука.

Много денег и моя фамилия обычно срабатывали. — Пожалуйста, piccolina. Давайте выпьем.

Мы оба подняли бокалы. — За настоящее вино, — сказал я с ухмылкой.

Она закатила глаза, но рассмеялась. — Все еще винный сноб. Ладно, я произнесу тост. За тебя, папочка-инвестор. Ты помог мне увидеть, что я могу быть чем-то большим, делать больше, чем просто жить прошлым. Я всегда буду благодарна, что ты зашел и оскорбил мой ресторан.

Опять это прозвище. Мне должно быть стыдно за то, как оно на меня повлияло, за те грязные мысли, которые мой мозг из-за него вызвал. — Папочка-инвестор?

Пожав плечами, она приложила свой бокал к моему. — Тебе придется с этим жить. Прозвище уже прилипло.

Жить с этим? Я едва мог думать о чем-то другом. У меня было сильное желание вытащить ее отсюда, отвезти домой и трахать ее всю ночь, слыша это слово на ее губах.

Она начала пить, но я положил руку ей на плечо. — Я еще не сказал тост.

— О, у тебя есть тост? Давай послушаем.

Я пристально смотрел на нее, наклоняясь с поднятым бокалом. — Для меня было честью и привилегией наблюдать, как ты расцветаешь, fiore mio. Спасибо за доверие. И что бы ни случилось в будущем, знай, что я наслаждался нашим временем вместе больше, чем когда-либо в моей жизни. — Я поднял ее руку и прижался губами к тыльной стороне. — Я тону в тебе, Валентина.

Ее глаза остекленели, влага собралась по краям. — О, боже. Лука. Ты… — Она промокнула веки пальцами. — Ты не можешь говорить такие вещи, когда я не могу тебя поцеловать.

— Иди сюда. — Я притянул ее ближе и прижался губами к ее губам. Это было целомудренно по сравнению с тем, как я обычно ее целовал, но я надеялся, что она сможет почувствовать правду, честность моих чувств к ней. И мне было все равно, кто это увидит.

— Ух ты, — прошептала она, когда мы расстались, ее пальцы сжимали мое предплечье на столе. — Если мы еще не устроили скандал в городе до сегодняшнего вечера, то этот поцелуй определенно это сделал.

— Кому какое дело, что думают другие? Не позволяй другим людям сдерживать тебя, amore mio.81

Она закусила губу и выпрямилась, устраиваясь в кресле. — Легко тебе говорить. Скоро ты уйдешь отсюда, и я останусь просто той девушкой, которая когда-то встречалась с красивым взрослым итальянцем.

Я нахмурился. Мне эта идея не понравилась. Следующие слова вылетели из моего рта прежде, чем я успел их остановить. — Или, может быть, ты будешь той девушкой, которая живет в Катандзаро и раньше владела рестораном в