Шрифт:
Закладка:
– Ну как ты здесь, ничего?
– Да. Здесь хорошо кормят. Не думал, что рис с фасолью – это так вкусно.
«Мать». Вон Бин с серьезным видом отвечает на дежурный вопрос адвоката на первой встрече.
Ли:
В «Матери» узкое пространство имеет схожий характер. К примеру, одеяло, под которым спят вместе мать с сыном, или тесный проход в автобусе, позволяющий забыть о всех невзгодах. То же самое и с тюрьмой. Любопытно, что в этом фильме нет ни одной сцены, показывающей, какое это мучительное и скучное место. А ведь чтобы максимально усилить надежду матери, стремящейся во что бы то ни стало вызволить сына, можно было бы и подчеркнуть, насколько ужасна тюрьма. Ведь, по словам самого До-чжуна, у него-то все хорошо, он хорошо питается рисом с фасолью (смеется).
Пон:
Это очень любопытный момент (смеется). У До-чжуна и впрямь все хорошо, и ему нравится рис с фасолью. Конечно, есть одна сцена, где он дерется с другим заключенным, но это был скорее комичный эпизод. По изначальному сценарию в тюрьме вместе с До-чжуном оказываются люди, связанные с убитой, и До-чжун регулярно подвергается опасностям. Как вы сказали, все это усиливало бы отчаяние матери и ее стремление вызволить сына. Однако в итоге эти моменты были вырезаны.
– Ты внимательно смотришь на всех проходящих?
– Да никто и не проходил.
«Воспоминания об убийстве». Ким Сан-гён недовольно ворчит, прячась в тесной сторожке дождливой ночью. Ему отвечает другой полицейский.
Ли:
А вот в открытых больших пространствах в ваших фильмах происходят самые страшные события. Например, во «Вторжении динозавра» монстр жестоко нападает на людей на широком берегу реки Ханган. В «Воспоминаниях об убийстве» на просторах рисовых полей происходят серийные убийства. В «Лающие собаки никогда не кусают» высокоэтажные здания и лес становятся местом убийства собак. В короткометражном фильме «Сотрясающийся Токио» хикикомори (герой Тэруюки Кагавы) испытывает сильный страх, впервые открывая дверь и выходя навстречу большому внешнему миру после долгого пребывания в маленьком уютном пространстве дома.
Пон:
Да, это действительно так. Я, правда, не уверен, есть ли у меня агорафобия? (Смеется.) На самом деле я думаю, что это связано с моим стремлением разрушить кинематографические условности. В «Воспоминаниях об убийстве» открытый, лирический и идиллический пейзаж с появлением трупа хрупкой женщины резко становится абсолютно устрашающим. Во «Вторжении динозавра» широкий берег реки Ханган – самое обычное место проведения досуга, максимально не располагающее к внезапному появлению монстра. Отвечая на ваш вопрос, я пришел к выводу, что тут совпали мои личные предпочтения и желание нарушить условности жанрового кино. Теперь я тоже понял, как так вышло.
– Знаешь, что самое странное в этой истории? Крыша. Тело убитой было на крыше. Обычно в таких случаях тело закапывают, а тут наоборот. Его подняли так, чтобы все ее видели. Повесили, как белье на веревку. Ну, смотрите же, жители района! Это я ее убил.
«Мать». Чин Гу делится с Ким Хе-чжой своими сомнениями относительно убийства.
Ли:
Широкое поле в первых кадрах «Матери» вызывает ощущение тревоги и беспокойства. Здесь поле обладает той же атмосферой, что и в «Воспоминаниях об убийстве». Тело убитой А-чжон тоже было помещено не в узкое пространство, но поднято на крышу, место, откуда виден весь район.
Пон:
Ваши слова очень верно подчеркивают важность концепции пространства в моих фильмах. Но в пространствах «Матери» есть отличительная черта – я хотел придать им «женскость». Большинство локаций в «Матери» изогнуты или имеют четко выраженные изгибы. Даже у поля в первой сцене явные женские черты. Пространственная концепция «Матери» заключалась в стирании местного колорита. Поэтому персонажи не используют определенный диалект. Я старался создать атмосферу одного района, но не представлял какой-то конкретный регион – лишь то, что это корейская глубинка. Мне хотелось сосредоточиться на героях.
– Твой стол вон там, чтобы было побольше солнечного света.
– Думаю, что мне вон в том углу будет удобнее.
«Воспоминания об убийстве». Пён Хи-бон проявляет любезность по отношению к новому детективу из Сеула, Ким Сан-гёну, но тот отказывается.
Ли:
Продолжая тему о ваших предпочтениях (смеется). Слушая эти слова Тхэ-юна (Ким Сан-гён) в «Воспоминаниях об убийстве», я сразу подумал, что это про вас.
Пон:
Верно. Возможно, что персонаж Тхэ-юна – мое отражение (смеется). Но в итоге в фильме ни разу не показан стол Тхэ-юна в углу. На самом деле мы его сняли, ведь это единственное личное пространство персонажа Тхэ-юна. Но в итоге на этапе монтажа он был вырезан.
Ли:
Наверное, в кафе вы любите сидеть в углу?
Пон:
Верно. И в кафе, и на совещаниях стараюсь сидеть в углу. Помню, как в последнем классе школы я был счастлив возможности сидеть в углу у окна. Представьте себе выступ под окном, а под ним – пустое пространство? Я так любил то место.
– Эй ты, стой!
«Лающие собаки никогда не кусают». Пэ Ду-на, сотрудница жилищно-управляющей компании, кричит, увидев, как Ли Сон-джэ сбрасывает с крыши собаку, и преследует его.
Ли:
Вы также любите сцены преследования в узких пространствах. Помимо упомянутой выше сцены из «Лающие собаки никогда не кусают», в «Воспоминаниях об убийстве» есть эпизод, в котором детективы преследуют второго подозреваемого, Бён-суна (Рю Тхэ-хо), по извилистым улочкам деревни. Во «Вторжении динозавра» есть сцена преследования Нам-иля (Пак Хэ-иль) в коридорах офиса из-за предательства его друга (Лим Пхиль-сон). И даже в фильме «Непоследовательность»[202], который вы сняли в студенческие годы, автор передовых статей газеты, украв молоко, подвержен преследованию в узком переулке. Мне кажется, у вас особый интерес к мотиву преследования в узком пространстве.
Пон:
У меня болезненная любовь к длинным узким пространствам! Для съемок сцены
