«Что бы сделал Саундар?»

Великие вожди не всегда отличались физической комплекцией. Так, например, вождь русской революции Ленин, как знал Фред из учебника по мировой истории, а также по документалкам, был невысокого роста, лысым и картавым, и всё же, его почитали как лидера сотни миллионов людей. Франклин Рузвельт и вовсе был прикован к инвалидному креслу.

«Их сила в том, что они говорят, — смекнул Фред. — Надо подготовиться. Кордой следующим вечером наверняка снова придёт меня кормить. У меня будет не больше секунды, чтобы задеть его за живое».

4

С каждым часом сознание Фреда всё сильнее туманилось, руки всё острее горели, а спина не просто ныла, а «кричала» от боли. Губы иссохли и покрылись пеной, нос обгорел за вчерашний день под солнцем, а в животе словно открылась «чёрная дыра». И всё же, Фред напрягал последние усилия воли, последние крохи сознания, чтобы родить одну фразу, которой он сумеет изменить свою судьбу, а может, и судьбы многих и многих народов. Правда, было одно обстоятельство, которое не просто пугало, а напрочь лишало всякого желания думать: Кордой придёт только вечером, а ещё не наступило даже утро. Да и то не факт, что он придёт.

«Илман, Илман, давай же, миленькая моя! — мысленно заклинал Фред. — Пошли своего мужа ещё раз!»

И тут его словно ударило посохом по голове.

«Что я наделал? Кретин. Они могут читать мысли! Я только что выдал мою последнюю надежду с потрохами. Даже сейчас, когда я о них думаю, я ставлю на них крест. Жирный крест. Твою мать! Не думать. Не думать. Кордой? Не было никакого Кордоя. Он мне ничего не носил. О, Боже, Лазер…»

Фред живо представил себе, как перерезает горло мачехе Стоун. Помутневшим взором он оглядел двор, не стоит ли кто рядом. Увара почему-то не было. Вдали слышались знакомые звуки: кудахтанье кур, мужские разговоры, стук молотков. Этот двор был отрезан от будничной жизни, но за его пределами продолжалась рутина.

«Может, я зря себя накручиваю? Кому это надо — меня читать? Я и так связан, какая от меня угроза? С другой стороны, они знают, что я могу что-то задумать. Знают, что есть сочувствующие».

Теперь он всеми силами пытался уберечь хотя бы Кордоя, Илман и Лазер — представлял себе вместо них то абстрактные образы, то вымышленных персонажей постоянно меняя их, причём так, чтобы персонажи ни в коем случае не намекали на тех, кому служили масками. Почему-то на ум всё время лезли Симпсоны, хотя Фред терпеть не мог одноимённый мультсериал.

«Дело плохо. Получается всё хуже».

Тут он вспомнил, что сказала Варавит о чтении мыслей.

«Ну, конечно! Быстрый поток».

Это оказалось не так просто. Боль, теперь уже почти во всём теле, тормозила работу мозга. Силы уходили на то, чтобы справиться с её очагами, и даже со скоростью речи мыслить было тяжко, не говоря уже о быстром потоке.

Голова повисла будто булыжник. Хотелось сбросить её как ненужный груз и освободить плечи.

«Амрита, — мелькнула идея в тяжёлой голове. — Дайте мне амриты. Она лежит в моём рюкзаке. Моё тело пропитано ядом. Только амрита может его сдержать. Вы же хотите, чтобы я умер от жажды и голода, а не от яда? Если я не выпью амриты, яд поглотит меня раньше. Принесите мне амриты».

Он повторил это мысленное послание слово в слово. Потом ещё раз и ещё, и повторял без остановки.

Ближе к полудню, Фред уже подумал, что расходует силы впустую, но тут появился Кордой. В руках он нёс бутылку с заветным напитком.

5

Два глотка. Всего лишь два глотка, и по телу разлилось небесное блаженство. Боль отступила, и Фреду самому не верилось, что это произошло. Вернулась ясность ума.

Прежде чем Кордой успел поднести тряпку к его лицу, Берроу прохрипел:

— Рита Сёрчер.

— Что «Рита Сёрчер»?

— Спроси её про детский сад.

— Ты имеешь в виду Эрмерию? Она родилась и выросла в Шиелан-роуме.

— Врёшь!

Последняя ниточка оборвалась. Отвратительная мокрая тряпка вновь прижала язык, перебивая привкус амриты. Фред отчаянно завыл и замычал, содрогаясь всем телом.

Во дворе было тихо несколько часов, как и за его пределами. Это было подозрительно. Пропали звуки молотков. Разве что куры по-прежнему кудахтали. Что-то происходило внутри: в домах, коридорах, бесчисленных комнатах. Вдруг послышались крики женщин и ругань мужчин. Ещё через какое-то время, когда солнце скрылось за тучами, прибежал Мэй. Фред не сразу заметил, что у того кровоточит висок. В руке у смотрителя башни был нож, и Берроу содрогнулся при виде оружия, но Мэй разрезал верёвки.

— Б-бегите, вождь! — прошептал он впопыхах. — Культ раск-кололся. В-вам лучше здесь не быть.

— Мэй, что там…

— Бегите в башню! Я ск-коро буду там. Лазер по-окажет вам чёрный ход.

Он обернулся туда, куда Мэй показал головой. Там девочка отодвинула доску и ловко проскользнула в тёмную щель. Берроу, пригнувшись, последовал за ней.

Среди пыльных свай, балок, паутины и опилок, в темноте, ориентируясь только на голос девочки, Фред отыскал дорогу к выходу. Было трудно передвигаться гуськом, тем более с больной спиной, но