— Надеюсь, твоя смерть будет долгой.

2

Служители Культа, все как один, смотрели на Фреда Берроу. Хмурый стоял поодаль, в тени, словно ему не хотелось участвовать во всём этом. Хотелось сидеть у себя в комнате и клеить злосчастную лампу, но, видимо, так было нужно.

— Не в первый раз, — начала Варавит и сделала шаг вперёд. — Уже не в первый раз нам засылают таких, как ты.

— Самозванец! — выкрикнули из толпы.

— Четырежды в истории к нам приходили Лжеинкримы. Четырежды мы изгоняли их. С позором! — она выдавливала каждое слово, будто высекала на камне. — Мы думали, что они больше не явятся в нашу обитель. Ломехузы. Паразиты. Но мы ошибались. Раз за разом позволяли себя обманывать. С сегодняшнего дня двери Культа закрыты для обманщиков и проходимцев. Мы верим, что он придёт! Истинный Саундар. Это случится, и никто не отнимет нашу веру. Даже вы, самозванцы!

— Я так не могу! — воскликнула девочка Лазер и убежала в слезах.

— Когда великий Саундар стоял на эшафоте перед казнью, он произнёс пророческие слова. «Я вернусь. И когда я вернусь, будет пир. Будет реками литься вино. Мужчины и женщины в красивых платьях будут танцевать на улицах, а старики и дети, за длинными столами, разделят медовые лепёшки. Над моей башней поднимут красный флаг. И это будет знак. Всем странам и мирам. Что я вернулся». Но мог ли Саундар предвидеть, сколько найдётся обманщиков, играющих на вере в него? Фред Берроу. Ты — мелкая мушка, что не стоит и волоска того, кто основал этот город — заявился в Чхимтосэн с одной целью. Власть.

— Вы поверили этой суке?!

— Ты не достигнешь этой цели, грязный проходимец! Теперь уже никогда. От лица Культа Саундара приговариваю тебя, Фред Берроу, к смерти. Сожжение было бы слишком гуманно для тебя. Ты будешь сохнуть на этом столбе, пока не умрёшь от голода и жажды. Да свершится правосудие!

На этих словах, почти все разошлись. Остался только Мэй, с горестью глядя на Фреда. Варавит, увидев это, попросила Кордоя приставить охрану, на случай если кто-то решит освободить осуждённого. Рядом со столбом появился Увар с крепкой дубинкой. Мэй понял намёк и печально двинулся прочь.

3

Поздно вечером, ближе к ночи, подошёл Кордой с корзиной круглых пирожков. Сначала Фред подумал, что служитель будет дразнить его, но Кордой развязал тряпку на его рту.

— Открой рот.

— Будешь меня кормить? Ты?

— Жена над тобой сжалилась. А мне никто ничего не скажет.

Пирожок с капустой и рисом был недосолен, но показался Фреду слаще манны небесной.

— Ещё.

— Хватит с тебя.

В издательство, он взял ещё один пирожок и смачно его надкусил. Затем он вновь завязал Фреду рот тряпкой, плавно развернулся и ушёл в тепло и сухость, туда, где ждала семья.

Намного позже, при свете луны, подкралась девочка.

— Тсс! — она приставила два пальца к губам, хотя у Фреда и так был завязан рот. — Знай, что я на твоей стороне. Я верю — ты освободишься и станешь императором. Тогда мы поженимся и будем править Четвёртой империей. Только никому не говори!

Она вновь приставила пальцы к губам и поспешила домой.

Фред пытался уснуть, и на какое-то время ему это удавалось. Он понял, что сглупил. Всё можно было решить по-другому, не давая себя казнить. Зря он разбил граммофон — теперь никак не проверить те пластинки. У него не было плана, не было идей. Оставалось только стоять привязанным к столбу и ждать смерти. Впервые за много лет Фред ощутил острую тягу к жизни. Он посмотрел в серое небо и вдруг вспомнил, что ещё недавно видел его голубым. Это было при выходе из дома Аммерта. Фред не оценил, не прочувствовал тот момент, и теперь очень сильно жалел об этом. Тогда его дефект зрения отступил ненадолго.

Но был и ещё один момент — утром третьего сентября на Янг-стрит. Фред вспомнил, что стоял на проезжей части, а на тротуаре была девушка, которая смотрела на него так, словно ей было не всё равно, погибнет он или нет. Она была цветной на фоне чёрно-белой улицы. Рита Сёрчер. Только теперь он понял, ради чего стоит жить: ради Риты Сёрчер. Ради Четвёртой империи.

Фред начал работать руками. Резкий толчок. Безрезультатно. Но это лишь первая попытка. Правильно выгнуть спину, чтобы не повредить. Ещё один толчок. Довольно трудно было толкать из-за спины. Он упёрся пятой точкой и затылком, попробовал давить, что есть силы. Не получилось — перекладина стояла намертво. А вот верёвка начала потихоньку поддаваться.

— Бесполезно, — зевнув, сказал Увар.

«Ты ещё здесь? — покосился Фред. — Как бы тебя спровадить? Ты только будешь лезть под руку».

Новая попытка. Ещё, ещё-ещё-ещё. Похоже, Увар был прав — толчки лишь отнимали силы, не давая результата. От напряжения только заболела поясница. Фреду представилась картина: утром служители найдут его измождённым, с повисшей головой и окровавленными кистями рук. Он видел в каком-то фильме, как пленник выпутался благодаря тому, что верёвка пропиталась кровью и стала скользкой, но сколько крови должно пролиться, чтобы это сработало? И не отвалятся ли после этого руки?

Фред опять обратился