– Нет, всё прекрасно, Бентлей. Мисс Валерия дала мне лауданум[13], так что я смогу отдохнуть, но чуть позже. – Леди Кеннет садится в кресло возле инструмента.

– Лауданум? – Одно слово заставляет его почувствовать раздражение. Опиум стал проблемой их семьи, когда сестра полюбила его вкус. И мать готова принимать то, что убило её дочь? Бентлей с трудом находит в себе силы, он протягивает ладонь, не думая о том, как она трясётся. – Мама, отдайте его мне. Добровольно, если не хотите, чтобы я принуждал вас.

Леди Кеннет не колеблется, она достаёт крохотный пузырёк из кармана и подаёт его Бентлею. Кеннет сглатывает, но забирает лауданум.

Он избавится от него. И проследит, чтобы его не было в доме. Пусть Ост-Индская компания торгует им с Азией, но он не потерпит, чтобы эта напасть вернулась к нему в особняк.

– Теперь расскажите, что же с вами, мама? – Он пытливо и внимательно смотрит на мать, осторожно ставя пузырёк на крышку рояля. Ему не хочется, чтобы матушка чувствовала себя как на допросе. Но менее строгим быть у него не получается.

– Что с тобой случилось, Бентлей?

С ним случилось не мало, чтобы всё это можно было вместить в один ответ, короткий и лаконичный. Он прикоснулся к магии, умер, превратился в чудовище, а затем воскрес и вернулся. Но уже каким-то другим, не тем, кем себя помнит. Бентлей перебирает слова, выбирает, как лучше начать.

Никак. И потому бы лучше не пересказывать историю.

– У меня было задание от его величества. Тогда я отправился не решать дела Ост-Индии, а узнать об артефакте, что позволил бы Англии приумножить капитал и… много иных вещей.

Кеннет обобщает. Он как сейчас помнит письмо от Георга, где он пересказывал слухи и настоятельно рекомендовал в них поверить. И всё же за столько лет Бентлей так и не нашёл объяснения, как вообще король узнал о Сфере и почему решил, что затея стоит внимания.

– Артефактом оказалась Сфера, – выдыхает Кеннет, – может показаться, что я болен. Отнюдь, это не так, дело даже не в моём разыгравшемся воображении. Я охотился за артефактом, и в поиске мне помогла женщина.

Кеннет делает паузу. Называть Моргану женщиной даже как-то грубо. Девушкой? Леди? Своей женой. Мэрилинн слушает внимательно, всем видом демонстрируя заинтересованность.

– Та женщина, за которой ты отправляешься в Ирландию?

Лорд Кеннет потирает костяшки пальцев больной руки и кивает.

– Да, Моргана. Очень талантливая, умная и проницательная леди. Она помогла мне добраться до Сферы. Но то, что произошло там, – Бентлей поднимает взгляд на мать. Её серые глаза в полумраке кажутся тёмными, а может, дело в том, что зрачки почти полностью расширились. – Я умер в тот день, когда мы добрались до артефакта.

Он ждёт её реакции. У него нет никаких доказательств правдивости своих слов. Матушка может ему и не поверить, подумать, что её единственный живой ребёнок тронулся умом, подававший немало надежд лорд Кеннет потерял ясность сознания.

А как бы эту же историю рассказала Моргана?

– То есть как умер? Ты же здесь, Бентлей. Это же невозможно.

Грустная улыбка появляется на лице лорда.

– Я так же думал, мама, когда мне впервые сказали об артефакте. Но оказалось, что не обязательно верить в магию, чтобы она существовала, – магии вообще всё равно, как к ней относятся люди.

Мэрилинн крестится. От такой мелкой глупости Бентлей стискивает зубы. Он не может избавиться от презрения к Богу, резко возникшего у него после смерти. Будто его только и принуждают к вере. Говорить о том, что Моргана на данный момент тоже мертва, он не собирается. Достаточно и одного вернувшегося с того света.

Глава 19. Из Лондона

Маленький пузырёк уже нагрелся в его ладони, но Бентлей не может перестать стискивать его в кулаке. Ни поставить эту склянку, ни убрать куда-либо – он так и ходит с ней по дому, крепко держа в руке. Повод поговорить с Валерией появляется, когда леди Мэрилинн, его милая матушка, уходит в спальню, сославшись на плохое самочувствие. Погода не радует, близится зима.

Выход в море грозится стать тяжёлым испытанием, если ливень не прекратится. Кеннет не боится, он твёрдо решил, что оно того действительно стоит. Остаётся только надеяться, что Спарксу удалось собрать команду, представить Джеффри – капитана – в лучшем свете, а громкое имя самого Бентлея поставило точку в разговоре о надёжности и доверии.

Валерия облюбовала для себя скромную гостиную, эта комната, по мнению самого Бентлея, выглядит ужасно. Новомодный французский стиль с витиеватыми узорами на штофных[14] обоях подошёл бы сюда лучше. И сразу смотрелось бы уютнее и свежее. Возможно, Валерия точно таких же мыслей, просто не рассказывает о том, что ей думается. Но любой ремонт, как и строительство чего-либо, дело затяжное, на которое нужно большое количество времени. А Бентлей им, к сожалению, совсем не располагает.

Время – ресурс, которого всегда не хватает.

Кеннет подходит к да Косте. Валерия поднимает голову и собирается подняться сама, но лорд останавливает её:

– Не нужно, Валерия. Мы тут одни. – Он опускается на софу совсем близко к ней. Почти касается своими коленями её. – И я бы очень хотел поговорить с вами, пока нас никто не видит.

– Что-то случилось?

На салфетку, расшитую цветами, Кеннет ставит пузырёк.

– Откуда у вас это, Валерия? – Пальцами он стучит по маленькой крышке, и девушка смущённо отводит взгляд в сторону. – Хотя, полагаю, вопрос я задал не тот. Вы знаете, что это такое?

Бентлей делает акцент на конце предложения. Почему-то он не сомневается, что Валерия понятия не имеет, что за жидкость оказалась у неё в руках и насколько она может быть опасной. Лауданум – бесспорно, отличное лекарство от мучительных болей в теле, но уж слишком отвратительные у него побочные эффекты – зависимость и смерть.

Взгляд да Косты виноватый и испуганный. Она теребит платок, складывает его пополам, затем снова пополам, пока не делает из него небольшой квадратик. Тянет за край и расправляет.

– Чтобы нервы успокоить. Для сна. Мне это дала…

От нетерпения Кеннет не даёт да Косте договорить.

– Это опиум, Валерия. Разведённый неизвестно в каких пропорциях, но всё же опиум, – он хмурится и подаётся вперёд. – Это очень опасная вещь. Сначала она помогает, но потом – доводит до состояния беспамятства. И вся жизнь, знаете, на этом и заканчивается.

Он знает, о чём говорит. И только из