А тот лишь усмехнулся в ответ. Ведь он за любое моё решение, каким бы безумным оно ни было.

– Вот это воодушевление у тебя. У меня от твоего праведного огня сейчас брови сгорят.

– Замечательно, как раз поменьше хмурить их будешь, – отмахнулся я и обернулся к Гили: – Ну что? Ты согласна?

Она потупилась. Скрестила руки на груди. Взгляд её завилял, прыгая от карты на меня и обратно.

– Учитывая, что предложить мне нечего… – неуверенно отозвалась она.

– Тебе всё равно есть что сказать? – спросил Захария. – Говори, Гили. В конце концов, Мира тебе такая же дорогая подруга, как мне…

Он замолчал. Взглянул на меня. Не нужно было что-то говорить, чтобы все всё поняли.

– Тем не менее у меня ощущение, что всё ещё сложнее и ещё запутаннее, чем мы думаем, – ответила Гили, взглянув на меня тяжёлым задумчивым взглядом.

И я понимал, что она, скорее всего, права.

– Но у нас нет выбора, – пожал плечами я. – Альтернативы нет. Никакой. Была бы – я бы…

– Знаю. Ты бы сделал всё что угодно для Миры… своей наследницы.

От её тона мне стало не по себе… У Гили есть своё мнение относительно нас… с Мирой?

Даже думая о нас, я едва удерживался от того, чтобы впасть в ступор. Особенно теперь, когда мы, кажется, возможны. И чем дольше я задумывался, тем яснее понимал: мне слишком многое нужно сказать Мире. Слишком мало я сказал ей в нашу последнюю встречу. Поэтому я просто обязан её найти. Найти и рассказать ей о том, что… люблю её.

– Проводник Феникс, значит… Звучит интересно.

Незнакомый голос… Видя, куда смотрят Гили, Захария и ошарашенный старик, я обернулся. Позади, на самом краю причала, сидела русалка. Черноволосая, слегка смуглая, с величавой фигурой, ровным лицом и тёмно-синими перепонками, блестящими, словно металл.

– Рыбки нашептали, что кому-то понадобилась помощь моей славной страны… – усмехнулась она, вскидывая прямой гордый нос. – Приятно познакомиться, Проводник, я – будущая императрица, Адрастея. И, кажется, мы можем помочь друг другу.

Барабаны и, кажется, свирель… Крики, отдалённо напоминающие песнопения… Бурление…

Звуки отдавались в голове волнами, будоражащими сознание. Отнюдь не как настоящие – чистые и яркие, эти обладали каким-то тускловатым откликом, точно… Точно я находилась под водой.

Всё тело сковало. Цепи будто тянули вниз, в песок, закапывая. Его шершавые объятия щекотали кожу, отчего-то казавшуюся склизкой, как у рыбы, выброшенной на берег. Тревога внутри нарастала, и я наконец решилась открыть глаза.

Муть… На мгновение я испугалась, что что-то случилось с моими глазами, но, поморгав несколько раз, я осознала: мои глаза постепенно покрывались какой-то плотной плёнкой. В конце концов картина стала чётче и понятнее.

– Великая Макуа! Мы приносим жертву твоему сыну, могучему воину Коа, чтобы он даровал нам силу для борьбы с врагами!..

Приносим жертву?.. Что?

Вдруг тело само по себе дёрнулось, связанное, кажется, склизкими верёвками из водорослей. Видимо, меня подняли с земли – или подводного песка.

Наконец тогда я смогла хорошенько оглядеться: я на дне, окружённая водой, сквозь которую едва проходят лучи от маленьких светочей. Свечами или факелами их назвать было тяжело: вряд ли их питал огонь. Но они определённо освещали то скудное пространство, которое мне удалось разглядеть.

Вокруг – разноцветная, но в ночи ставшая почти что чёрной стена твёрдого растения, от которого словно поотрывали тысячи кусочков. Амулет – видимо, по чьему-то недосмотру оставшийся на моей шее – подсказал, что это называется рифом.

А вокруг этого рифа – странные существа. Похожие на зверолюдей, на людей и всех нас, только с гладкой кожей и странными отростками – похоже, жабрами и плавниками. Их немигающие глаза – круглые, как жемчужины – смотрели на меня с нескрываемым любопытством.

Матушка… Это же рыболюди! Куда я попала?!

– Веди её! Подать менехуне!

Менехуне – «рабыня»… Матушка… Это сон?

Рыболюд передо мной – большой и крупный, с клыками пострашнее, чем у моих сородичей-Медведей – злобно рыкнул на меня. Звук донёсся не сразу, теребя мои уши. Потом этот дикарь, едва ли облачённый в какие-то сомнительные одежды из водорослей и чешуек и разукрашенный непонятно чем, дёрнул меня за верёвки и потянул за собой, поплыв дальше. А за стеной я взметнула взгляд.

Небес… нет. Предки далеко-далеко, даже луна стала лишь расплывчатой, рассеянной светом дымкой на кромке воды. Кромка воды вместо небес… Как же они так живут, глядя на то, что лишь претворяет настоящие небеса?

– Расступитесь! – взревел мой пленитель. – Вон отсюда!

Он вновь потянул меня, и я невольно склонила голову, оглядываясь по сторонам. Рыболюди – разукрашенные, машущие костями и какими-то палками, жуткие до мурашек – и впрямь расплывались перед его могучей фигурой. Позади его головы был большой плавник – как у акулы. Вертясь, он разгонял народ, а моего роста не хватало, чтобы упереться в плавник лицом. Но… как мне-то удавалось не задохнуться здесь?

Как только я задалась этим вопросом, ответ появился сам собой в виде ужасно неприятного ощущения. На шее что-то… задышало. Пузырьками. Меня передёрнуло от ушей до хвоста: у меня что, жабры, как у них?!

Взгляд опустился. Конечно, жабры на шее я вряд ли увидела бы, но вот перепонки между ног и изменившуюся кожу – вполне. Кем… Чем я стала? Одной из них? Это возможно?!

Так, раз у меня есть возможность высвободиться, не задохнувшись при этом, стоит, наверное, начать думать головой. Похоже, кроме как спасаться без расчёта на чью-либо помощь, выбора у меня не было…

Я начала лихорадочно оглядываться по сторонам, пугая рыболюдей и заставляя их гневно себя поторапливать. Плевать… Тут должно быть хоть что-то, что мне поможет! Хоть что-то…

Но единственным, что я увидела, были толпы и высившиеся за ними рифы. Причём цветная стена, светящаяся под тусклыми рассеянными лучами, была чем-то разрисована и покрыта идолами в виде странных существ с диковинными жутковатыми мордами. И когда рыболюд, что меня вёл, отплыл в сторону, я увидела последнее подобное изваяние – огромное, горящее ненастоящим пламенем.

Фигуру Создательницы. Без сомнения, это она. Великая Макуа… Так они её назвали? Большая и самая страшная из всех этих изваяний: она была в два, а то и в три раза выше меня. Её клыкастый рот норовил сожрать, её волосы, врезанные в дерево, – опутать, а руки – раздавить.

Вот такой тебя видят здесь, Матушка… Где-то ты милостива, где-то – жестока и свирепа. И ты не забываешь удивлять, показывая себя с самых разных сторон.

– Привязать менехуне к Макуа! Быстро, быстро!

Вдруг передо мной всё закружилось: светочи заплясали перед глазами, заставив потеряться окончательно. Последним, что я видела перед тем, как меня приковали, стал рыболюд, увешанный безделушками и пуще всех разукрашенный – с разноцветной кожей, он походил на какого-то шамана