Над головой взвыл ветер, заскрипели древесные стволы, закачались кроны.

— Батюшка-леший, прости, если побеспокоила! — пробормотала Кирья.

С еловых ветвей полетел пушистый снег — такой густой, что на миг и костер пропал из виду. Кирья вскочила, одергивая кожух, и бросилась обратно на поляну. Однако, когда обогнула ель и выскочила на открытое место — костра не было! Снегопад прекратился так же внезапно, как начался, и теперь перед девочкой была лишь ложбина, укрытая сугробами.

«Это еще что?! Где все наши?»

Кирья медленно вышла на открытое место, настороженно оглядываясь. Поляна была вроде похожа, но совершенно пуста — ни людей, ни огня… Девочка сделала еще шаг вперед — и вдруг снежный покров с хрустом провалился под ее ногами.

Кирья взмахнула руками, теряя равновесие; ей показалось, что она падает куда-то вниз — намного глубже, чем можно было бы представить. В один миг она оказалась в сугробе по пояс, ноги обожгло — то ли холодом, то ли жаром. Это ощущение Кирье было знакомо — ей уже доводилось слишком рано выходить на тонкий осенний лед…

«Под снегом вода!» — Кирья зашипела от досады и принялась карабкаться наружу. Но снег рассыпался и проседал. Чем дольше она барахталась, тем глубже проваливалась в сугроб.

«Да что ж такое?!» — в гневе и страхе подумала она, обнаружив, что снег забивает ей рот и нос. А ноги тем временем жгло уже до колена.

«Может, там трясина? Но почему так больно?»

— Помогите! — закричала она, совершенно явственно ощущая, как непонятная сила всасывает ее под снег. Не иначе как снежные духи пытались слопать ее!

Кирья принялась пинаться, но тут правая нога отозвалась такой резкой болью, будто угодила в острые зубы.

«Да оно мне этак ногу откусит!»

Девочка чувствовала, как подкатывает тот самый, лишающий разума страх, из-за которого увязший в трясине человек начинает метаться, убивая сам себя…

— Держись, царевна!

Всплеск воды, громкое шипение — слишком громкое для тающего снега! Кирью окутало облако пара. Она заорала от боли — на руку ей попали брызги кипятка, который выплеснул в снег Варак. В тот же миг неведомая тварь, тянувшая девочку под снег, словно разжала челюсти. Кирья схватила протянутую руку ученого раба и на четвереньках проворно вылезла наружу.

— А вот тебе еще, получи!

Варак выплеснул остатки кипятка в сугроб. Изнутри донеслось недвусмысленное бешеное шипение. Края ямы провалились внутрь, и через миг на снегу осталась лишь большая вмятина.

— Это был снежный див!

Ноги девочки болели, словно их придавило бревном, однако слушались, значит кости уцелели.

— Куда тебя в лес-то понесло, царевна? — сокрушался рядом Варак. — Дривы неспроста твердили о чудищах…

— Это Калма послала его за мной! — бормотала Кирья, стуча зубами. — Звери Бездны снова переродились, они теперь не боятся холода!

— А, вот она где!

Из-за той самой елки появились двое слуг.

— Спаслась, спаслась! — замахал руками Варак.

— Куда ее понесло в лес?! Сказано, от костра не отходить!

Кирью подхватили под мышки, поставили на ноги. С ее штанов текла вода, сапоги стремительно покрывались белой изморозью.

— Тут, видно, болотце или ручей под снегом, — сказал один из слуг. — Угораздило же забраться в такое место!

— Пошли скорее отсюда, — торопил Варак. — А мне опять воду кипятить, эх…

Опираясь на плечи дривов, Кирья похромала к костру.

Позже, переодевшись в сухое и получив выволочку от Зарни, Кирья отошла к костру, где занимался стряпней ученый раб, и тихо сказала:

— Спасибо тебе, Варак!

— Мы в расчете, царевна, — отведя глаза, сказал тот. — Ты когда-то спасла меня, а теперь я тебя.

— Я тебя спасла?

— Да, после резни, что устроил твой брат в арьяльском стане, во время Великой Охоты.

— А, так ты слуга, который прятался в яме! Я помню ту страшную ночь… — Кирья содрогнулась. — Я тогда совсем не запомнила твоего лица. Надо же, столько раз видела тебя у Зарни и не узнала…

— Да, это я, царевна. Хотя порой мне думается — лучше бы меня в ту ночь убили!

— Почему?

— Порой мне кажется, что я как попал в эту яму, так до сих пор в ней и сижу…

Кирья взглянула на него с недоумением:

— Разве боги не любят тебя? Они спасли тебя одного, из полусотни арьяльских слуг! Тебя забрал к себе сам Зарни! Разве это не везение?

— Э-хе-хе, — вздохнул Варак. — Те, кто считает, что любая жизнь лучше смерти, согласятся с тобой, царевна. Но я любил столицу — а теперь вынужден влачить существование лесного дикаря. Ты даже не представляешь, что такое Лазурный дворец…

— Так расскажи! — потребовала уязвленная «лесными дикарями» Кирья.

— Тот, кто его видел, не забудет вовек, — начал Варак. — Представь огромный холм — намного выше этого леса! — что высится над целым морем белых стен и черепичных крыш. Когда поднимаешь взгляд к вершине холма, кажется, что тебя ослепило солнце! А на самом деле это золотые терема Лазурного дворца. Его зовут Лазурным за цвет стен, — добавил он, — а крыши тех теремов — из ослепительного золота. Царских теремов — десятки. Можно целый день переходить галереями из одного в другой и ни разу не оказаться на улице. Но если захочешь пройтись — в сердце дворца раскинулся сад Возвышенных Раздумий, где собраны самые прекрасные цветы и деревья со всего мира. Обычно там прогуливается сам государь, но и царевен туда пускают. На женской половине дворца — еще один сад…

— Погоди-ка, — прервала его Кирья. — Я мало что поняла, но у тебя аж глаза горят, когда ты рассказываешь. И что же, все это построили арьяльцы?

— Конечно, кто же еще?

— А Зарни говорит, что они — кровопийцы и мучители. Что они разрушают все, до чего добираются…

Варак затряс головой:

— О нет! Арьи, конечно, завоеватели — но по праву, данному им господом Исвархой. Он отдал своим перворожденным детям эту землю во владение, и они правят ей мудро и справедливо. Арьи прекращают войны и умиротворяют мятежников. Они учат, и учатся, и постигают мир. Да солнцеликие господа — лучшее, что в нем есть! А какие волшебные здания они строят! Помню, был я с покойным царевичем Амаром в храме Тысячи Звезд…

— А вот дривы не считают арьяльцев мудрыми и справедливыми, — запальчиво возразила Кирья. — Арьяльцы разорили их землю!

Варак покосился на слуг Зарни и буркнул:

— Дривы всего лишь глупые дикари, не понимающие собственного блага.

Кирья фыркнула:

— А ты всего лишь арьяльский лизоблюд!

— Хотел бы я им быть! Да боюсь, моя судьба — закончить век в этих проклятых чащах…

Варак вдруг опустился