оставив реактор работать в обычном режиме. После добавления борной кислоты самопроизвольные глушения стали гораздо реже — иногда установка не прекращала работу по два-три дня. Некоторое время Гедимин размышлял над причиной этого и над связью выделения ничтожного количества нейтронов с мощными и непредсказуемыми омикрон-всплесками, но ни к какому выводу не пришёл и только составил отчёт для «Тория». «Если там физик — пусть думает,» — невесело хмыкнул он. «Может, ему мозги не выжигали.»

— Двадцать пятого, как раньше, — раздался в наушниках довольный голос Иджеса. — Чего ты не успеешь⁈ Почти два месяца впереди. Тут же мешок деталей! А топливо я сливаю с глайдеров. Нет, не замечают. Там нужно-то — поллитра, редко больше…

Гедимин мигнул.

— Иджес, что у вас там? — спросил он, переключив коммутатор. На том конце радостно хмыкнули.

— Атомщик, иди к информаторию! Тут привезли два ящика деталей. В основном хлам, но мы уже насобирали на три дрона.

Полупустые ящики действительно стояли в коридоре у входа в информаторий. Кроме Иджеса, в них копались четверо сарматов. Гедимин заглянул внутрь, посмотрел на пакет в руках Иджеса, хмыкнул и покачал головой.

— Не надо. Три дрона? Всё-таки будут гонки?

Иджес обрадованно закивал.

— Двадцать пятого, как обычно. Зет обещал сделать полосу препятствий. Поставим её в осевом коридоре, там места хватит. Нас уже четверо, ещё двое под вопросом. Ты пойдёшь?

Гедимин качнул головой.

— Только в зрители. Где будут трибуны?

Иджес озадаченно мигнул.

— Вот это мы пока не решили. Я хотел сделать прозрачную стену на оси, чтобы всем было видно…

В наушниках заскрежетало.

— Ис, опять за своё? — раздался недовольный голос Кенена. — Я же просил — корабль не трогать! Повесь камеру, выведи табло в мою рубку, но переборки не ковыряй!

— На этих мониторах ни астероида не видно, — отозвался Иджес. — Смотри, атомщик, я повешу пару камер над полосой препятствий. Это самое интересное, верно? А в скоростном коридоре ничего не будет. Всё равно никто ничего не увидит.

Гедимин кивнул.

— Да, на круглом стадионе было удобнее. Хотя — на местной регате тоже ничего не разберёшь…

— Хотя они могли бы построить нормальный стадион, — Иджес недовольно сощурился. — Я хотел вынести соревнования наружу, но Кенен против.

— Мне вообще не нравится твоя затея, — отозвался Кенен. — Разрешил, чтобы ты не нудел и не вис на ушах. Если из-за неё на базе будет неспокойно — сразу всё прикрою.

Иджес фыркнул.

— С макаками было проще что-то устроить, чем с этим сарматом! Я просил только цистерну с водой…

— Знаешь, почём нынче вода? — спросил Кенен. — Здесь Луна, парни! Неподходящее место для глупых развлечений.

Гедимин отключил коммутатор.

— Нужна будет помощь — зови.

— Мы справимся, атомщик, — отмахнулся Иджес. — Полоса, камеры, монитор… Обычная работа, проще той, что на космодроме. Хорошо, если удастся вернуть Летние полёты. Это было весело.

11 июля 27 года. Галактика Вендана, крейсер «Феникс»

— Иджес! — Линкен коротко хохотнул. — Ну конечно, кто же ещё⁈ Я думаю, раньше Земля взорвётся, чем Иджес разлюбит гонки. Скольких он уговорил? Семерых? Ну, это на первый раз, дальше соберётся вся база. Если меня перестанут гонять по двум галактикам, я выберусь посмотреть. Новые Летние полёты! После войны, после взрыва Марса, после всего… Досадно будет такое пропустить.

Гедимин слушал его рассуждения вполуха — перед ним лежал смарт с развёрнутой клавиатурой, и сармат дописывал отчёт. Чертежей в этот раз не было — только общие соображения, так и не перенесённые на бумагу, не говоря уже о трёхмерном моделировании. Он сообщал «Торию», что схема с твэлами-шарами кажется ему опасной и бесполезной, что борный реактор с заменой раствора стал работать ещё лучше, и что мембрана между метагалактиками продолжает утолщаться, и вчерашний тест показал очередной скачок на три микрона. Он надеялся, что адресат ответит и расскажет об экспериментах на Земле, об успехах проекта «Заражение» — хотя бы в двух словах, о термоядерных реакторах и золотой обшивке рокканских кораблей…

— Пишешь? — Линкен, незаметно покинув кресло, заглянул через плечо. — Немного в этот раз. Что, реактор готов?

Гедимин мигнул.

— Работает, — осторожно ответил он.

— Знаю, знаю, — кивнул Линкен, водя пальцем по трудноразличимым строчкам на экране. — Ещё бы он не работал! Он готов? Это безопасная штука? Можно подсунуть её макакам?

Гедимин неуверенно усмехнулся — это звучало как шутка, и для Линкена довольно странная.

— Рано, — серьёзно ответил он. — Реактор ещё полгода не отработал.

— Через полгода будет готов? — не отступал Линкен. Он не шутил — это было видно по пристальному цепкому взгляду. Гедимин качнул головой.

— Пять лет, — ответил он. — Пять лет непрерывной работы на одной установке. Потом можно будет сделать ещё одну и повторить опыты. Потом — на двух одновременно. Лет через пятнадцать я буду уверен. Если ирренций раньше ничего не выкинет.

— Ядро Сатурна! — выдохнул Линкен, недоверчиво глядя на сармата. — Пятнадцать лет⁈

Кенен, подойдя сбоку, успокаивающе похлопал его по локтю, свободной рукой придерживая Гедимина за плечо.

— Джед, я думаю, сильно преувеличил, — сказал он. — Наш атомщик работает быстро. Лет через пять всё будет готово. Мы не станем его торопить, правда? Пусть он два года смотрит на один реактор, ещё два года — на другой, год — на два одновременно. Мы же хотим, чтобы всё работало правильно?

Линкен молча отодвинул Кенена и, опустившись на палубу рядом с креслом Гедимина, заглянул сармату в глаза.

— Работай, атомщик. Ты сделал нам хорошие бомбы. Жаль, хорошего координатора сделать было некому.

Кенен, нависнув над Гедимином, нетерпеливо кашлянул.

— Джед, ты скоро? Нам ещё забирать груз.

— У тебя есть плутоний? — с надеждой спросил сармат у