Твою мать! Джейсон рычит, откинув голову, а я затыкаю страху глотку.

–Что с тобой?– Подхожу ближе.– Посмотри на меня.

–Выйди.

–Я должен помочь. Что мне делать?

–Я сказал, уйди!– Его вопль превращается в животный рык. Карие глаза наливаются золотисто-медовым цветом, цветом топленого ириса. И я знаю, на что это похоже. На глаза волка!

–Ты, черт возьми, не превратишься сейчас в псину и не перегрызешь мне глотку.

–Я не могу это контролировать.

–Постарайся, потому что я не собираюсь уходить.– Хватаюсь пальцами за спинку кресла и гляжу на Джейсона в полной решимости спасти всем нам жизнь.– Как тебе помочь?

Джейсон откашливается и сипло дышит, стискивая зубы.

–Как тебе помочь?– вновь повторяю я металлическим голосом.

–Это реакция,– рявкает мужчина.

–Что за реакция?

–Реакция на боль. Организм защищается. Мне нужно… нужно успокоиться.

Откуда я знаю, как успокоить оборотня? Включить ему классическую музыку, найти в холодильнике шницель? Необходимо нечто личное, нечто такое, что всегда успокаивает именно Джейдана Соннера. Но что именно? Что? Я должен сохранять ледяной рассудок, и наплевать, что Джейсон сейчас разломает на части кресло.

Что заставляет Джейсона чувствовать, будто все под контролем? Усмиряет нервы? И не дает панике овладеть мыслями? Ответ оказывается таким простым, что я усмехаюсь: не радостно, конечно, скорее нервно и сипло. Я кидаюсь к верхней одежде мужчины, которая висит в коридоре, и возвращаюсь с пачкой сигарет.

–Держи,– зажигаю кончик сигареты,– это поможет.

Джейсон смотрит на меня так, словно я свихнулся. Он задыхается, а я предлагаю ему покурить. Логики в этом столько же, сколько в предложении прогуляться возле выгребной ямы, чтобы подышать свежим воздухом. Но лучше идеи ко мне в голову не приходит.

–Давай! Черт возьми, попробуй!

Мужчина соглашается не сразу, но все же выхватывает из моих пальцев сигарету. Когда он делает первую затяжку, его плечи опускаются, а зрачки закатываются, словно все силы разом покидают его тело. Я напряженно наблюдаю, как пот скатывается по его вискам, и неокрепшим умом обдумываю происходящее. Отличное утро! Я пропустил биологию, но научился оказывать первую медицинскую помощь.

–Ты ненормальный,– хрипит Джейсон, обмякнув в полуискореженном кресле.

–Сейчас принесу тебе воды.

Он не отвечает, но я все равно киваю, будто мы мысленно обменялись парой фраз.

По пути на кухню я встречаю Хэрри. Он чешет в затылке и глядит на меня сонными косыми глазами, которые до сих пор не привыкли к свету.

–Что происходит?– Брат зевает, прикрывая рот ладонью.– Я слышал крики.

–Сходи к Джейсону, он во второй гостевой комнате.

–Что с ним?

–Небольшое недоразумение. Кажется, проклятье подействовало.

–Какое проклятье?– Я поджимаю губы в особой даже для себя жалостливой манере, и Хэйдан изумленно вскидывает брови.– Проклятье «черной вдовы»?

–Проследи за ним, я принесу воды. Хорошо?

Брат кивает, спрыгивая с последних ступеней лестницы. А я иду на кухню, часто моргая, словно пытаюсь смахнуть с глаз усталость. Ситуация паршивая… Если Джейсон и правда что-то чувствовал к Норин, у него огромные неприятности.

–Мэтт.

Останавливаюсь, держась за стену.

–Норин ушла.– Мэри-Линетт набрасывает на плечи теплое пальто.– Я пойду за ней.

–Конечно.

–Если не вернусь в течение часа…

–Вернетесь. Или мы вас найдем.

Мэри вытаскивает волосы из-под ворота пальто и покидает коттедж, боясь, что сестра потеряла от вины голову и способна сделать с собой все, что угодно. Я знаю, как это, когда напрочь отбивает рассудок – это страшное состояние. В состоянии аффекта, нестерпимого отчаяния ты совершаешь много ошибок, за которые потом расплачиваешься всю жизнь.

Когда я возвращаюсь в комнату, Джейсон выглядит гораздо лучше. Он уже спокоен, однако бледен. Испарина блестит в тусклом свете.

–Выпей.– Я протягиваю ему стакан и сажусь напротив.

Хэрри молчит. Джейсон молчит. Я решаю не нарушать идиллию и тоже молчу. Меня волнует проклятье Норин, но не так сильно, как хотелось бы.

Сердца разбиваются каждую секунду. Пары расходятся. Люди уходят. Если Джейсон должен уйти, чтобы выжить,– это нормально и разумно. Он должен выбрать жизнь, так поступил бы любой здравомыслящий человек. Но он не человек. И все мы здесь давно уже не адекватные люди. Я спрашиваю:

–Что будешь делать?

Джейсон выдыхает серый дым и пожимает плечами. Я уже думаю, он не собирается отвечать, однако, чуть погодя, он хрипит:

–Ничего.

–Ты умрешь.

–Откуда ты знаешь?

Прищуриваюсь и не отвечаю, потому что это идиотский вопрос и вообще не вопрос.

Самонадеянность романтиков потрясает и обескураживает. Романтики верят, что их чувства спасут мир, изменят смысл существования, повернут время вспять и бросят вызов судьбе. Но люди как умирали, так и умирают. А Земля как крутилась, так и продолжает крутиться. Ей до нашей романтики нет никакого дела.

–А вы уверены, что дело именно в проклятье?– интересуется Хэйдан.– У нас много врагов, они могли это подстроить.

–Зачем?

–Чтобы сломить тебя или Норин.

–Я так не думаю.– Снова затяжка. Снова взгляд в пустоту. Джейсон сверлит стену, а я отворачиваюсь, потому что не привык глазеть на то, как человек изо всех сил пытается скрыть внутри себя чувства.

–Мойра – шутница. Сначала подарила надежду, а потом послала к черту.

–Передумала,– усмехается мужчина.

–Но, может, просто не судьба?

–Это как понимать?

Я кручу в воздухе рукой, выражаясь на понятном только мне языке, а потом ворчу:

–Так и понимать.

–Ты видел Судьбу, мальчик? Так вот, я тебе раскрою секрет: она реальное существо, которому можно и нужно бросать вызов. Она может написать что угодно.– Джейсон вдруг усмехается и покачивает головой:– Неужели мы обязаны со всем соглашаться?

–Разве мы что-то решаем?– глухо спрашивает Хэрри. Он стягивает с лица очки и кладет их на колени. Трет лицо и снова тянется к очкам, но не надевает их, а нервно крутит в руках.– Что бы мы ни делали, все впустую.

–Я все равно буду настаивать на своем. Я так хочу. Это моя жизнь и мой выбор.

–Но, может, Норин не создана для тебя. Может, за углом тебя ждет другая женщина, и, встречаясь с ней, ты не рискуешь умереть от сердечного приступа.