Я переспрашиваю:

–Что?

–Хэрри, Мэттью просто заботится о вас, поэтому и ведет себя как ваш отец, а не как брат. Мэттью, Хэрри не маленький мальчик, за которым нужно ходить по пятам.

–Ты вроде рисовала,– бросаю я.

–Что толку быть взрослыми, если вы все равно продолжаете ныть как в яслях?– Эби тихо вздыхает и спрыгивает со стула. Она скрещивает худые руки и неодобрительно смотрит, словно оценивает нас с Хэйданом по десятибалльной шкале.

–Братья постоянно ссорятся,– оправдывается Хэрри, а Эби закатывает глаза.

–Разве вы ссоритесь? Вы высасываете проблему из пальца, и знаете почему? Просто вы устали. Вам нужно отдохнуть. Человеческий мозг не способен адекватно обрабатывать информацию, когда он перегружен, поэтому возникает агрессия, сбои в нервной системе. Отоспитесь и поговорите завтра. Я уверена, разговор пойдет иначе.

Эби вновь смотрит на нас лазурными глазами, а затем уходит, не закрывая дверь.

–Ну,– Хэйдан чешет в затылке, глядя ей вслед,– это было странно.

–Весьма странно,– соглашаюсь я, почувствовав себя отчитанным.

Собираюсь сказать Хэрри, что мы действительно перегнули палку, как вдруг дверь открывается – Эбигейл вернулась. Она подходит ко мне и аккуратно касается ладошкой горящей раны. Я слишком высокий, ей приходится встать на носочки, чтобы дотянуться.

–Вам станет легче,– обещает она, смотря мне прямо в глаза,– я умею лечить.

–Прямо как Норин.

–Верно, как она.

Присаживаюсь на корточки и смущенно кривлю губы. На девочке голубой свитер и короткие джинсы. Выглядит она такой хрупкой, что становится страшно. Я невольно придерживаю ее за локоть.

–Мне рассказали о твоих способностях,– признаюсь я.– Как ты поняла, что умеешь контролировать силы других ведьм? Было трудно?

–Нет. Это получается само собой. Я просто вижу, что они могут, и копирую это.

–Звучит легко,– улыбается Хэрри и присаживается на корточки рядом.

Ключица горит под пальцами Эби, но я не обращаю внимания. Я завороженно слежу за детскими глазами, которые пытливо изучают мои волосы, мой шрам. Эби шепчет:

–Когда-то давно я познакомилась с Евой. Она рисует будущее.

–Будущее?

Девочка кивает и продолжает тихим голосом:

–Она и меня научила рисовать.

–Наверное, это очень интересно,– говорит Хэйдан, так как я до сих пор не знаю, что нужно говорить, когда с тобой разговаривает десятилетний ребенок. Пусть она ведет себя, как будто ей уже давно за двадцать, я вижу перед глазами коротышку со светлым каре.

–Я тоже видела будущее, поэтому я вас узнала. Я видела вас, Мэттью. Вас и вашего брата. Видела этот дом. Мы с папой не случайно наткнулись на Джейсона. Я просто знала, когда он будет нас искать и куда нам нужно прийти.

Сосредоточенно хмурю лоб и пытаюсь улыбнуться.

–Так ты знала, что приедешь в Астерию?

Эби кивает и опускает руку, а я неожиданно понимаю, что боль исчезла.

Собираюсь поблагодарить Эбигейл, но она хватает меня за руку.

–Я увидела, как вы плачете,– шепчет она мне на ухо. Она отстраняется, виновато хлопает густыми ресницами и отворачивается, словно боится, что я разозлюсь. Но я не зол, я растерян. Почему я плакал?

–Эби, наш Мэтт не умеет плакать,– заявляет Хэйдан, который стоял достаточно близко, чтобы уловить ее шепот.– У него нет этих… как их там называют?..

–Слезных желез?– с надеждой спрашивает она, и брат кивает.

–Именно.

–Но так не бывает. Я читала, что они у всех есть.

–А у меня нет,– вмешиваюсь я и криво улыбаюсь.

–Вы действительно никогда не плачете?

–Да!– Я встаю и глажу Эбигейл по макушке.– Спасибо, что вылечила мою руку. Теперь можно отдохнуть.

Она кивает, а я медленным шагом покидаю комнату. По лицу непроизвольно расплывается улыбка, а внутри все застыло и окаменело. Слова Эби заставили меня задуматься. Я давно не плакал. Только на похоронах матери, и я пообещал себе больше никогда не унижаться, не выставлять чувства, не обнажать эмоции.

Что же заставит меня пойти против своих убеждений? Что меня сломает?

Проходит несколько дней. Я все-таки рассказываю Хэрри, что мы задумали с Джейсоном. Ему идея не очень нравится, но он соглашается помочь, теперь он со мной постоянно соглашается. Даже когда я собираюсь выносить мусор, он вскакивает и отнимает у меня пакеты. Наверное, пытается доказать, что он все еще в своем уме.

Эбигейл и Дюк Роттер – абсолютно разные люди. Папаша пытается нажиться на том, что делает дочка. А дочке все равно, потому что она обожает отца. Не думал, что такое действительно бывает, но Эби держится за папу, как за сгусток света. Она будто не видит, как он к ней относится, и не понимает, что именно его держит рядом с ней. За то недолгое время, что я провел с Эбигейл, мне стало понятно, что она добрая, трудолюбивая. И сообразительная. Так что вариант, мол, она слепая и не замечает за папашей гнилого запаха, отпадает. Тогда зачем она это делает? Почему продолжает смотреть на него так, словно он хороший? Я не понимаю Эбигейл, я совсем другой человек.

Утром мне звонит Долорес. Я пропустил много занятий в школе. Я всегда думал, что посещение уроков – гарантия моего будущего. У меня должно быть это, мать его, чертово будущее. Если я завалю экзамены, заброшу учебу, что со мной станется?

На кухню я спускаюсь в паршивом настроении. Мы не придумали, как поймать Ари, и не решили, что делать со способностями Эбигейл. Мы не узнали ничего нового про ящик Пандоры, жертвоприношения, и у меня создается впечатление, будто я впустую хожу по коридорам коттеджа Монфор-л’Амори, бессмысленно тратя собственное время.

–Доброе утро!– восклицает Эби, едва я переступаю порог кухни.

Она приветствует меня из-за барной стойки, а я небрежно бросаю:

–Привет.

–Кто-то не выспался?– интересуется Норин, выгнув бровь, и замирает рядом с Эби.

–Нет, все в порядке.

–Тетя Норин учит меня готовить яичницу.

«А еще тетя Норин собирается заплатить за то, что ты подвергнешь свою жизнь опасности»,– думаю я, но оставляю свои мысли при себе и отвечаю:

–Классно!

Я усаживаюсь за стол в ожидании завтрака. В этом доме мне не удается нормально выспаться, во сколько бы я ни ложился. Постоянно мучают тревога, паника, мне все время кажется, что за мной наблюдает тысяча глаз давно умерших ведьм. Но хотя бы кормят здесь вкусно. Я протяжно выдыхаю и вижу, как Эбигейл ставит передо мной тарелку.