наехали с Кавказа за рыбой. В заливе ловятся: сомы, осетры, карпы; сомы попадаются до 3 саженей длины. Прочие оседлые туркмены этого побережья занимаются хлебопашеством, причем самым выгодным продуктом считается сорго, дает урожай сам-200 и более. Текинское племя самое многочисленное, около 100 тыс. кибиток, и вместе с тем самое храброе; их военный крик «уран! уран!» всего чаще раздавался в Туркмении. Половина их, под названием ахалтекинцев, как уже сказано, расположена у подножия Копетдага, а другая половина, под названием мервцев, на реке Мургабу. По причине малоземелья текинцы привыкли жить за счет соседей, занимаясь грабежом и разбоем (аламанами). Между ними как и между всеми остальными туркменами, есть кочевники и оседлые. С наступлением лета кочевники покидают аулы и уходят со стадами на пастбища, а осенью, когда пройдут дожди и в оазисе зазеленеет травка, они снова возвращаются в аулы. Туркменские племена никогда не жили между собой в мире; достаточно было самого пустого предлога, чтобы одно племя разоряло, изгоняло из насиженного места другое. Так, лет 30 тому назад текинцы до того теснили иомудов, кочевавших по берегу Каспия, что те принуждены были передаться в подданство России; немало доставалось от них же сарыкам и салорам как ближайшим соседям. Хотя они все говорят одним языком, поклоняются единому Богу, причиной розни и вражды служит то, что пограничные туркмены от частой женитьбы на персиянках переродились сами, стали немного похожи на персиян. Вот почему каждый прославленный воин непременно должен иметь одну туркменку и дети ее считаются более благородного происхождения, чем дети от других жен. Вообще же туркмены резко отличаются от родственных им народов — киргизов, каракалпаков, узбеков, и главное отличие — гордая воинственная осанка, смелость в поступи и острые, как бы пронизывающие глаза; роста они высокого, смуглы, редкая черная борода, короткие густые волосы и широкие оттопыренные уши. Женщины также хорошо сложены, встречаются и красавицы, особенно в молодости. Одеваются как мужчины, так и женщины в красные шелковые рубахи, длиною до лодыжки; мужчины надевают сверху халат, в парадных случаях — парчовый или шелковый, с широким кушаком, за который засовывается кинжал или пистолет; вместо обуви они носят туфли, ходят и босые, на голове расшитая ермолка, поверх которой надвинута черная баранья шапка. Туркменки любят при случае принарядиться: поверх рубахи накидывают шелковый халат желтого цвета, шею украшает ожерелье, в ушах серьги, на ногах цветные сапожки; головной убор унизан монетами, разными цветными камешками, золотыми и серебряными побрякушками. Зажиточные текинки носят шаровары; поверх стянутых внизу шаровар — юбка и шелковый или суконный бешмет; на руках и ногах толстые серебряные браслеты. Женщины не прячут своих лиц под покрывало, как это принято в остальном Туркестане; это не рабыни своих мужей, а полноправные хозяйки, ни в чем не поступаются своим мужьям и даже могут подавать советы на маслахатах.

Брачные дела начинаются притворным бегством: завернувшись в длинное покрывало, невеста садится верхом, берет на руки козочку или ягненка и скачет с ним во весь опор, стараясь не попасть в руки жениха, который преследует ее во главе целой шайки друзей. После поимки мулла прочтет над ними молитву и брак считается свершенным. На 3-й или 4-й день невеста должна совершить новое бегство, уйти к родителям, где остается иногда долго — год и более того, пока муж разбогатеет настолько, чтобы уплатить калым. За молодую и красивую девушку надо уплатить 500–600 рублей и более; за пожилую 100–150 рублей. В прежнее время это богатство наживалось только разбоем или воровством у соседей. Покойников оплакивают, как и везде, но у них еще новый обычай: в продолжение целого года, в тот самый час, когда умер туркмен, все, его родственники и друзья испускают продолжительный вой, хотя бы этот час приходился во время еды — едят и воют. Великому воину насыпалось «ексу» курган: каждый храбрец того племени приносит не менее 7 корзин земли, и таким образом вырастет горка в 3–4 сажени, заметная в степи и доселе. Туркмены вообще свято чтут могилы отцов. Однажды молодой текинец Ораз украл у муллы Омера чудного коня.

Омер был в отчаянии; он заклинал вора именем пророка вернуть ему драгоценную лошадь, но Ораз только посмеивался над муллой. По его просьбе собралась сходка. Старики сначала добром уговаривали Ораза возвратить коня. «А ты сам, Сурхан, не лучше ли поступил с кобылицей Хаджи?» — спросил дерзко Ораз. Старик Сурхан умолк, а Ораз удалился, распевая богатырскую песню. Тогда мулла отыскал ночью могильный холм деда Ораза, воткнул наверху копье и навесил на него изломанный лук. Этим он как бы приносил жалобу покойному предку Ораза. В таких случаях все племя должно взяться за оружие, чтобы отомстить обидчику. Угроза подействовала. Как только Ораз увидел копье на могиле деда, он отвел лошадь к мулле и поставил ее на то же самое место, где она стояла раньше: «Лучше лежать в черной земле, чем нарушить покой дедов», — говорил после Ораз. Хотя туркмены считаются магометанами, но у них нет ни мечетей, ни минаретов; молятся они под открытым небом; муллы и выборные старшины не пользуются большой властью. «Мы народ без главы, мы все равные, и каждый из нас царь. Нам не надо тени дерева, не хотим быть под сенью начальника», — говорили туркмены, пока не осилили их русские. Правление у них всенародное; если и избираются ханы, то власть их была невелика, за исключением походного времени. Во время нашествия неприятеля или по случаю другой какой беды выбирают хана уже целым племенем; таков был, например, избранный текинцами Нур-Верди-хан, сын Берды-Мурада. У ханов имелись советники из сердарей, батырей, но все важнейшие дела решались на съезде всех ханов, мулл, выборных от каждого аула. Правят и судят в стране по обычаю, завещанному отцами, и никто не посмеет нарушить обычая, хотя бы и сам хан. Преступников карают пеней, иногда очень крупной, например, за убийство — до 2 тыс. рублей. Эта сумма уплачивается родичам убитого; если убийца не в состоянии уплатить, то за него расплачивается весь аул, где он проживал. За грабеж одноплеменника грабитель изгоняется из племени. Но помимо суда, обиженный зачастую расправляется самосудом, отчего между родичами возникает смертельная вражда — тут уж бессильны все власти.

От окружающих их народов туркмены отличаются более строгой честностью и чистотой нравов. У них не заимодавец, а должник хранит расписку, чтобы не забыл, сколько он должен. Ложь, обман считаются преступлением; имущество в ауле остается без всякого присмотра, никто и не тронет чужого. К людям незнакомым туркмены относятся