Но помимо этого она одна из самых рассудительных и проницательных людей. Я показал ей фото Венди, сделанное перед тем, как она начала рисовать Ивора. Она держит меня за руку.

– Посмотри-ка, – говорит Джинджер, поглядев на этот снимок несколько секунд. – Разве не к этому все сводится? В чем, по-твоему, смысл всего этого?

– В чем? – спрашиваю я.

Джинджер указывает на Венди, держащую меня за руку.

– В этом. Когда в последний раз кто-то держал тебя за руку?

Пораскинув мозгами, я отвечаю, что это был мой бывший партнер, полтора года назад. И что я почувствовал? Что я нужен. Я любим. Обо мне заботятся. С тех пор я этого не ощущал. По крайней мере так отчетливо.

И ведь мы не так уж часто могли держаться за руки: когда ты гей, ты всегда должен сначала убедиться, что это безопасно, что вокруг нет детей, которые будут на тебя пялиться, или подростков, которые будут смеяться. Всякий раз перед тем, как взяться за руки, нужно оценить обстановку – и решить, стоит ли оно того или лучше не надо.

Я подумал о том, что я чувствовал, когда Венди держала меня за руку. Это было иначе, но эндорфины ударили в голову. Поначалу мне хотелось хихикать от смущения, но мягкий и спокойный голос Венди внушил мне чувство безопасности. И тогда я ощутил сопричастность. Когда она заглядывала мне в глаза и задавала вопросы, я чувствовал, что она меня видит. А когда она давала мне возможность спокойно на них ответить, я понимал, что меня слушают.

В мире, где внимание постоянно рассеивается во всех направлениях, на площадке фестиваля, где за мое внимание одновременно боролись самые разные объекты и люди, я ощутил нечто очень редкое: мы с Венди были целиком и полностью сосредоточены друг на друге, наши сплетенные руки словно отгородили нас от окружающего мира с его смартфонами, продавцами, экстрасенсами, шумом и, вероятно, даже назойливым Ричардом Сондерсом, который пытался не схлопотать от участников фестиваля и охраны.

Когда тебя в последний раз держали за руку? Даже сейчас я чувствую ком в горле, думая, как ответить на этот вопрос. На данный момент это, видимо, было на сеансе у Венди. Что, вообще-то, печально.

Врачи не держат нас за руку. Психотерапевты – тем более. И из-за гомофобии, которой пронизана сама структура нашего общества, мои партнеры тоже не всегда были готовы это делать. Так что я, видимо, заплатил Венди 100 долларов не столько за портрет Ивора, сколько за то, что она подержала меня за руку, – за своего рода подсознательную, платоническую, эмоциональную тайную проституцию.

В то самое время, когда Венди держала меня за руку, министр по делам одиночества, назначенная в Великобритании в 2018 году, запускала первый в мире правительственный проект по борьбе с социальной изоляцией и недостатком общения.

В то же самое время опрос среди 100 000 человек, проведенный британским министром по делам женщин и равноправию, показал, что две трети представителей ЛГБТ-сообщества ощущают дискомфорт, держась за руки с партнером своего пола на публике, опасаясь негативных реакций.

В то же самое время Австралийская вещательная корпорация опубликовала результаты исследования под названием «Австралия говорит» (Australia Talks), проведенного при участии 50 000 респондентов. Его выводы обескураживают: возрастной группой, больше всего страдающей от одиночества, оказались люди от 18 до 24 лет, 30 % из них ответили, что испытывают одиночество «часто» или «всегда».

Одиночество перестало быть уделом старушек и старичков, брошенных доживать в своих «бабушкиных квартирах». Оно пришло и к зумерам.

Технологии позволяют нам всегда оставаться на связи и парадоксальным образом делают нас более одинокими. Эпидемия одиночества, распространяясь среди молодежи, будет толкать наше подрастающее поколение на странные и удивительные поступки – например, платить за обнимашки астрологам или держаться за руки с незнакомой женщиной по имени Венди, которая нарисует их портрет из прошлой жизни.

Глава 15

Проверка здоровьем

В марте 2020 года Ким Кардашьян опубликовала в твиттере (где у нее 64 миллиона подписчиков) пост, который породил множество заголовков и бурных дискуссий.

Он гласил: «Кортни только что кинула это в наш групповой чат». И к посту была прикреплена фотография книги с предсказаниями экстрасенсов, в которой красным цветом выделили следующий абзац:

Около 2020 года мир охватит пандемия опасного заболевания, похожего на пневмонию, поражающего легкие и бронхи и не поддающегося известным методам лечения. Самым поразительным будет то, что эта болезнь исчезнет так же внезапно, как появится, снова распространится спустя десять лет и затем прекратится полностью.

На момент поста в мире уже распространился COVID-19, который, однако, никуда не делся на момент завершения этой книги.

Фотографию ретвитнули 52 600 раз, но последствия исходного поста распространились далеко за пределы твиттера.

Упомянутая в нем книга под названием «Конец света» («End of Days») ворвалась в десятку бестселлеров среди электронных книг для Kindle на Amazon, побудив издательство Penguin Random House срочно отправить в печать еще один тираж.

СМИ, в том числе известный американский журнал Newsweek, выходили с заголовками вроде «Новый Нострадамус по версии Ким Кардашьян: кто она и права ли в своих предсказаниях?».

И кто же она? Уже знакомая нам Сильвия Браун. Та самая предсказательница, которая убедила мать Аманды Берри, что ее дочь умерла, хотя это было совсем не так.

Справедливости ради стоит сказать, что в том же Newsweek выходила статья «27 ошибочных предсказаний Сильвии Браун» (27 predictions Browne got wrong), в которой упоминалось и напечатанное в той книжке предсказание о том, что к 2020 году будет найдено лекарство от слепоты, таблетки от ожирения, в большинстве домов заведутся роботы, а папа Бенедикт XVI станет последним папой римским. Другие СМИ, включая молодежный журнал VICE, назвали эти предсказания «туманными».

Но люди вроде Ким Кардашьян могут распространять в социальных сетях непроверенную и неточную информацию и пользуются при этом огромным влиянием. Электорат Трампа считает СМИ очередным общественным институтом, которому мы когда-то доверяли, но больше доверять не можем.

Добавьте к максимальной неопределенности того времени, в которое нам выпало жить, утрату доверия к таким институтам, как СМИ, где работают журналисты, в большинстве своем готовые выпрыгнуть из штанов, проверяя и перепроверяя достоверность публикуемой информации, или правительство, члены которого представляют интересы скорее узких групп, нежели избирателей, приправьте все это ростом популярности телезвезд, инфлюэнсеров и социальных сетей – и вы получите идеальный шторм. Дефицит доверия к общественным институтам приводит к тому, что доверием наделяется кто попало: популисты вместо серьезных политиков, Дональд Трамп вместо Хилари Клинтон, Ким