Я ловлю себя на том, что не могу остановиться. Я снова и снова обращаюсь к ним: еще один, последний экстрасенс. Еще один медиум. На этот раз точно последний! После этого – никаких экстрасенсов. Ну ладно, может, еще только один.

Я потратил на них столько денег, даже признаться неловко. Я говорю себе, что это ради «исследования», но, честно говоря, это не совсем так.

Может быть, я хожу к ним потому, что мне с ними интересно. Они приятные и общительные люди. Может быть, я хочу заполнить какие-то пустоты в своей жизни. Унять тоску, которую я пока не сумел проработать. Горе, с которым, как мне казалось, я давно уже разобрался, но, видимо, не совсем. Сложно сказать. Я запутался. И по какой-то причине я обращаюсь к ним за помощью, чтобы найти ответы внутри себя.

Думаю, важную роль здесь играет время. Когда я начал работать над этой книгой, о коронавирусе никто и слыхом не слыхивал. Теперь же мы переживаем самый странный, страшный, полный неопределенности период нашей жизни. И в этих условиях неопределенности я продолжаю ходить к представителям одной из древнейших в мире профессий за тем же, за чем люди ходят к ним уже сотни лет: за уверенностью и ответами.

Я с большим удовольствием приглашал в это путешествие своих друзей. Это очень сблизило нас: дало повод посмеяться и поплакать, поломать голову, поболтать, поведать друг другу доселе нерассказанные истории, пооткровенничать, а главное – добавило в жизнь острых ощущений, которых, быть может, не хватало раньше. Это путешествие превратило молчунов в рассказчиков, а чопорных петухов – в павлинов. Мне понравилось. Словно я оказался на шоу Луи Теру «Странные выходные» (Weird Weekends), только растянутом во времени на несколько лет.[16]

А еще я пережил множество трогательных моментов, которые иначе не произошли бы. Когда один человек позволяет другому прослушать свой сеанс с экстрасенсом – это очень интимный жест, а мне такое доверие оказали далеко не раз и не два. Мне выпала честь заглянуть в души людей, с которыми раньше мы были просто приятелями, а теперь стали близкими друзьями.

Одна подруга, которая недавно пережила серию тяжелых утрат, в слезах дает мне прослушать запись ее сеанса с медиумом, и даже я вынужден признать, что многие догадки пугающе точны. Я немедленно звоню Хелен, и мы договариваемся сходить к этому медиуму – в самый последний раз! – но к ней оказывается не так-то просто попасть. («Это хороший знак, – говорит Хелен. – К лучшим всегда очередь!»)

Нам удается записаться на дату, когда я должен сдать первый черновик рукописи. Я отменил некоторые договоренности, чтобы вписать этот сеанс в свой график. На всякий случай, говорю я себе. Вдруг она скажет что-нибудь такое, чего не знал никто, кроме меня. Вдруг я услышу от нее собственную версию «Поверь, Розабель» и смогу описать это в книге в самую последнюю минуту.

И хотя каждой клеточкой своего существа я сомневаюсь в том, что это случится, во мне поселяется когнитивный диссонанс. Раньше мне казалось, что я зациклен на рациональном мышлении и доказательствах. Оказалось, я не так уж хорошо себя знал.

Незадолго до дедлайна я решил взять несколько выходных и съездить в Байрон-Бей, австралийский город, известный живописными пляжами и расслабленной атмосферой. Местные гордятся своей репутацией хиппи: антикапитализмом, прогрессивным невмешательством, любовью к живой музыке и релаксом. Здесь на каждом углу йога, кристаллы, пение мантр, медитации и исцеление энергией чакр. И экстрасенсы, конечно.

Это как австралийский Новый Орлеан – рассадник медиумов, ясновидящих и им подобных. В таких городах они как рыбы в воде. Приезжая в Байрон-Бей, ожидаешь увидеть их рекламу на билбордах и столбах. Это обязательный пункт программы в поездке в Байрон-Бей, как и в Новый Орлеан. Без них никуда.

Я вспоминаю слова Фелисити Картер о том, что экстрасенсы процветают в местах, где царят нищета и социальное неравенство. Где люди лишены амбиций и радости. Но Байрон-Бей – полная тому противоположность. Это оплот безмятежности и благополучия.

Иногда, вопреки утверждению Сильвии Браун, что «счастливые люди не ходят к экстрасенсам», получается ровно наоборот. Речь о сообществах людей, которые стремятся быть духовнее, глубже. Они хотят выйти за рамки и подпитать свое воображение.

В каждом новом городе я не могу устоять перед искушением разыскать местных экстрасенсов и записаться к ним на сеанс.

В Байрон-Бей я приехал с Крейгом, который ходил со мной на групповые сеансы. Нам попадается реклама хиромантки и гадалки на картах Таро по имени Джейни.

Берет Джейни недорого: всего 30 австралийских долларов. Хелен вышло бы дешевле прилететь в Байрон-Бей и сходить на сеанс к Джейни, чем встретиться с экстрасенсом-детективом Дебби Малоун.

Из-за ограничений, введенных в связи с пандемией, Джейни читает по ладони с соблюдением социальной дистанции и не может взять меня за руку. Я показываю ей ладонь на расстоянии полутора метров, и она прищуривается, чтобы разглядеть все как следует. Когда она достает колоду Таро, я должен указывать на карты, не касаясь их. Но даже ковидные ограничения не могут остановить экстрасенсов.

В Джейни чувствуется старая школа. Она носит фиолетовый жакет из жатого бархата и вся увешана украшениями: проход службы безопасности в аэропорту в такой амуниции превратился бы в настоящий кошмар. У нее большие и красивые голубые глаза, а седые волосы торчат в озорном беспорядке. Желтоватые ногти контрастируют с массивными кольцами с аквамарином, надетыми на каждый второй палец.

Я подмечаю свою реакцию на все детали первого в моей карьере сеанса хиромантии с соблюдением социальной дистанции. Сначала я успокаиваюсь под воздействием мягкого и убаюкивающего голоса Джейни. Потом прихожу поочередно в состояния волнения, задумчивости, радостного ожидания и осознанности. В течение всего сеанса я очень собран и сконцентрирован на текущем моменте.

А еще я обращаю внимание на то, чего я не почувствовал в ходе сеанса, и это отсутствие, пожалуй, еще более значимо. Я не чувствовал себя одиноким. Я был не один.

Джейни рассказала, что мужчины – а чаще всего приходят именно они – всегда заявляют в начале сеанса, прежде чем она приступает к работе:

– Я скептик. Я не верю во все это.

Но к концу сеанса их настрой полностью меняется.

– Они встают, оплачивают сеанс и говорят: «Вообще-то это было здорово», – рассказывает она с улыбкой.

Я улыбаюсь в ответ. Мне нравится Джейни. Она рассказывает, что проходила обучение на танатопсихолога – главным образом ради постоянных клиентов, которые продолжают приходить, несмотря на ее возражения.

Самая-самая последняя медиум, к которой мы записались на день дедлайна, сообщила и мне, и Хелен, что настроиться на нас ей