Используя свои ноги, я толкнул русского назад, ударив его о стену. Он захрипел и выругался, и я сделал это снова, надеясь на долю секунды ошеломить его. Затем я достал большой нож, пристегнутый к поясу, и мгновенно вонзил его в бедро.

Он закричал, и его руки разжались. Я крутанулся и на этот раз вогнал нож ему в живот, дернув вверх, чтобы нанести больше повреждений. Лицо исказилось от боли, он попытался отпихнуть меня, но не смог.

— Где? — спросил я по-русски, еще глубже втыкая нож. — Где девочки?

— Нет никаких девушек, — сказал он хрипло.

— Чушь собачья. Скажи мне, где они, или я размажу твои кишки по всему полу.

— Я… Я…

Он колебался, и я выкрутил нож, что, как я лично знал, было мучительно больно. Я чувствовал, как его кровь течет повсюду, покрывая мои руки и одежду. Я почти приветствовала это. Это было то, для чего я был рожден.

Когда он перестал кричать, я дал ему еще один шанс.

— Скажи мне прямо сейчас, или я сначала отрежу твой член.

— По ту сторону стены. — Он наклонил голову. — Там фальшивая комната.

От него больше не было толку, поэтому я вытащил нож из его живота и перерезал ему горло. Из раны просочилась глубокая красная кровь, и немного брызнуло на мое лицо. Я попытался вытереть его, пока он падал на пол.

— Сюда! — позвал я своих людей.

Вскоре появились Вито и Рико.

— Где? — Вито повернул голову. — Я не ничего не вижу.

Я уже ощупывал стену, пытаясь определить, как она открывается.

— За этой стеной.

Крикнул голос изнутри.

— Она открывается с другого конца. Шкаф в одной из спален.

Мы пошли в спальню с другой стороны, и, конечно, дешевый шкаф стоял у стены. Мы сдвинули его с места и обнаружили там запертую дверь.

— Отойдите, — позвал я, затем отстрелил навесной замок.

Когда мы открыли дверь, то обнаружили внутри семь девушек, большинство из которых были грязными и одетыми в рваную одежду. Вонь, исходящая из комнаты, была ужасной. Было ясно, что некоторые из девушек находятся здесь уже давно.

— Христос Святой, — пробормотал Массимо.

Эмма Манчини обняла одну из младших девочек, которой было не больше тринадцати или четырнадцати лет.

— Кто ты? — спросила она меня по-итальянски, окидывая взглядом мой окровавленный вид.

— Я Энцо Д'Агостино. Меня прислала твоя сестра.

Эмма кивнула, как будто это было то, чего она ожидала.

— Вот, — сказала она, ведя младшую девочку вперед. — Выведите ее первой, пожалуйста.

— Мои люди помогут другим девушкам. Ты пойдешь со мной.

В отличие от своей упрямой сестры, Эмма не стала спорить. Она подняла подбородок и смело шагнула вперед, готовая принять свою судьбу. Я взял ее за руку и повел через дом, мимо мертвых тел.

Когда мы оказались на улице, она спросила,

— Ты причинил вред моей сестре?

— Нет.

Я не отпустил ее, просто продолжал вести ее к машине. Вито и Массимо оставались позади, чтобы разобраться с последствиями, поэтому Рико сел за руль внедорожника. Мы с Эммой забрались на заднее сиденье, где я протянул ей протеиновый батончик и непочатую бутылку воды.

— Вот.

— Спасибо, — тихо сказала она и откупорила воду. Она быстро допила ее, и я протянул ей еще одну.

Кровь высыхала на моей одежде и коже, а тело гудело от битвы. Это был ни с чем не сравнимый кайф, которого мне так не хватало последние четыре года. Посмотрев на Эмму, я сказал,

— Было глупо с твоей стороны приехать в Милан.

— Я хочу увидеть ее.

— Не волнуйся. — Край моего рта искривился. — Я отведу тебя прямо к ней.

Глава двадцать один

Джиа

Я не могла перестать обнимать свою сестру.

Как и обещал, Энцо спас Эмму и позволил мне поговорить с ней по телефону, когда они возвращались из Милана. Два часа спустя вдалеке показалась маленькая моторная лодка, и все это время я не сводила глаз со своей близняшки.

Я схватила ее в ту же секунду, как она ступила на палубу. Огни на яхте позволили мне увидеть, как плохо с ней обращались эти русские придурки. Мне нужно было убедить себя, что она здесь, целая и невредимая.

— Я думала, что больше никогда тебя не увижу.

— Я тоже. Я так рада тебя видеть.

Слезы потекли по моим щекам и скатились по подбородку. Мы оставались так несколько минут, и что-то поселилось внутри меня, как будто я воссоединилась с другой половиной своей души.

Наконец я отстранилась. Мы оба улыбнулись и вытерли слезы с глаз. Затем, в то же самое время, мы поняли, что мы здесь не одни.

Энцо стоял, прислонившись к борту яхты, и наблюдал за нами. Я оглядела его с ног до головы. Он был весь в крови, даже его лицо и руки.

Ты бы хотел, чтобы я причинил вред людям, которые похитили твою сестру? Убил их голыми руками? Покрыл мою кожу их кровью?

Дрожь пробежала по мне.

— Я вижу, ты все еще жив.

Его рот скривился в своей обычной высокомерной манере, и он оттолкнулся от края лодки.

— Все еще жив, котенок. И я сделал, что обещал. Ты знаешь, что это значит, правда?

Послушание во всем.

— Да.

— Отлично. — Он заглянул мне через плечо. — Сесилия, проследи, чтобы мисс Манчини разместили внизу и дали еду и воду.

— Да, дон Д'Агостино.

Он указал на меня.

— Пойдем, Джианна. Я хочу, чтобы ты была в моей каюте.

— Нет, Энцо. — Я схватила Эмму и удержала. — Она только что приехала. Я хочу провести с ней время.

— Позже. — Он указал на Сесилию. — Уведите мисс Манчини, пожалуйста.

— Энцо.

Он повернулся ко мне, с вызовом опустив подбородок.

— Помнишь наш уговор? Ты моя, Джианна. Что бы я ни попросил, когда бы я ни попросил об этом.

— Все в порядке, Джиджи. — Всегда дипломатичная Эмма, обняла меня. — Я устала. Я просто хочу принять душ и поспать. Мы можем наверстать упущенное завтра.

Я поцеловала ее в щеку.

— Я приду к тебе первым делом утром.

— Хорошо. — Она обняла меня, прошептав мне на ухо. — Береги себя. Не глупи

Я кивнула и проглотила комок в горле, когда ее уводили от меня. По крайней мере, она была со мной здесь, на яхте, вдали от этих русских придурков.

Чья-то рука схватила меня за запястье.

— Пойдем. — Энцо больше ничего не сказал и начал тащить меня вниз. Я последовала за ним, зная, что, вероятно, произойдет.

И я хотела этого.

Я уже тяжело дышала,