Когда она попросила подробнее рассказать ей о команде и работе, которой она будет руководить, ей прочитали лекцию о ценностях Facebook. Один из менеджеров сказал ей, что должности не имеют значения и что люди свободно перемещаются по командам. По словам менеджера, Facebook направит ее туда, где она больше всего нужна.

Айзенштат быстро поняла, что в Facebook работа ведется параллельно по двум каналам. Ее наняли для работы в команде Сэндберг, которая занималась политикой и рекламой. Но команда по обеспечению честных выборов, в которую входили инженеры и старшие сотрудники, подчинялась подразделению Цукерберга. В команду Цукерберга входил Чакрабарти, который был лицом работы по обеспечению честных выборов для репортеров. Команда Чакрабарти информировала Цукерберга и других топ-менеджеров о том, как они готовятся к предстоящим промежуточным выборам.

В течение нескольких месяцев Айзенштат слышала, что проводятся встречи, посвященные честным выборам, но ее туда не звали. Один из ее руководителей командировал ее в страны, где проходили или скоро должны были пройти выборы, но никто не требовал от нее брифинга или служебного отчета по возвращении. На случайной встрече с Натаниэлем Глейхером, руководителем отдела политики в области кибербезопасности Facebook, она узнала о масштабах деятельности компании по выборам. «Это была короткая встреча, но я была рада познакомиться с ним и узнать, что у меня есть возможность внести свой вклад в деятельность Facebook по этому направлению. Он даже сказал: “Боже мой, мы с вами должны больше работать вместе”, – говорит Айзенштат. – Я вновь почувствовала надежду, что в Facebook еще есть люди, которые пытаются делать то, что я считаю важным».

Но вторая встреча с Глейхером так и не состоялась. Отстраненная от закрытых обсуждений команды по выборам, Айзенштат вернулась к серии сообщений, которые она разместила на форуме в Tribе для отдела корпоративной этики. В одном из них она спрашивала, применяет ли Facebook те же стандарты к политической рекламе, что и к органическому контенту или обычным постам на платформе. Если Facebook работает над тем, чтобы дезинформация не распространялась через ее платформу на страницах и в группах, разве не имеет смысла убедиться, что политик не может купить рекламу, которая намеренно распространяет ложные идеи или дезинформацию? В беседах с коллегами Айзенштат утверждала, что поскольку Facebook разработала систему, с помощью которой политическая реклама может быть микротаргетинговой для определенной аудитории, такая реклама потенциально может стать источником ложной или вводящей в заблуждение информации. Например, кандидат, желающий очернить послужной список своего оппонента в области охраны окружающей среды, мог нацелить рекламу на людей, проявивших интерес к переработке отходов.

Пост Айзенштат вызвал обсуждение и интерес во всей компании. Десятки сотрудников оставили комментарии, посвященные инструментам Facebook и вещам, которые можно было использовать в рекламных объявлениях. К Айзенштат обратился старший инженер, выразивший интерес в скорейшем начале работы над инструментом, который позволит Facebook проверять политические объявления и отсеивать в них дезинформацию и другой контент, потенциально нарушающий правила платформы. «Многие инженеры были воодушевлены этим постом. Мы все с нетерпением ждали возможности внести свой вклад в дело честных выборов, – говорит один инженер, который помнит сообщение Айзенштат. – Мы были рады уделить свое личное время, чтобы помочь в реализации ее идеи».

Эти разговоры затихли так же внезапно, как и начались. Айзенштат не сказали, что произошло и кто из руководителей Facebook убил инициативу, но суть была ясна: инженеры больше не отвечали на ее электронные письма, а интерес к ее идее испарился.

Айзенштат наткнулась на минное поле. С тех пор как Трамп перевернул американскую политику с ног на голову своей президентской кампанией 2016 года, он бросал нескончаемый поток вызовов Facebook и другим компаниям социальных сетей. Он размещал заявления и фотографии, содержащие вопиющую ложь. Он делился теориями заговора, которые были давно опровергнуты и признаны опасными правоохранительными органами. И он поддерживал политических деятелей, связанных с группами ненависти.

Цукерберг решил предоставить Трампу особые льготы как избранному должностному лицу, но возник вопрос, что делать с рекламными объявлениями, купленными и оплаченными его кампанией. Ни один другой рекламодатель не тратил на политическую рекламу в Facebook столько, сколько Трамп. Словно отражения его предвыборной кампании, эти объявления часто содержали ложь или поощряли идеи, которые в любом другом случае были бы забанены на Facebook. Все больше казалось, что компания принимает миллионы долларов от Трампа за услугу распространения его опасной идеологии с помощью инструментов платформы, позволяющих охватить целевую аудиторию.

Айзенштат считала, что Facebook совершает огромную ошибку, не проверяя политическую рекламу на достоверность фактов. Но к осени 2018 года она поняла, что ее непосредственные руководители регулярно отстраняют ее от любой работы, связанной с предстоящими выборами.

Она решила направить свою энергию на проект, который сделает выборы в США более безопасными и надежными. Айзенштат считала, что здесь нет места для сомнений, да и в Facebook ее взяли именно для таких дел. На этот раз, вместо того чтобы писать об этом на доске объявлений для сотрудников, она решила, что будет работать со своей собственной командой и разработает прототип, исследовательский документ и данные для продукта, который гарантированно обеспечит более демократичные выборы в Америке.

Айзенштат знала, что есть один пункт в избирательном законодательстве США, не допускающий разногласий: вводить людей в заблуждение или лишать их права голоса в день выборов незаконно. Во времена своей работы в правительстве она знала людей, блокирующих деятельность групп, которые распространяли дезинформацию в попытках ввести избирателей в заблуждение: к такому, например, относилась публикация неправильного времени и даты голосования или ложные сообщения о том, будто проголосовать можно по телефону или электронной почте.

В течение нескольких недель Айзенштат работала с тремя коллегами, включая инженера и эксперта по вопросам политики. Они создали систему, которая находила и проверяла любую политическую рекламу на Facebook, потенциально направленную на лишение избирателей права голоса. Система использовала многочисленные инструменты, уже имеющиеся в распоряжении соцсети, и переориентировала их на поиск ключевых слов и фраз, которые обычно используются для введения в заблуждение и отстранения избирателей от выборов. Когда работа над прототипом была завершена, радостная Айзенштат отправила письмо своим руководителям. «В письме я старалась подчеркнуть, что мы взаимодействовали с разными командами и что работа была проделана с нуля нашими сотрудниками. Я считала, что это беспроигрышный вариант, защищающий и компанию, и общественность», – говорит она. Вместо этого менеджеры отклонили прототип как ненужный и плохо продуманный. «Они отклонили наше предложение моментально, в той же цепочке имейлов».

Один из руководителей обвинил Айзенштат в том, что она действует за их спинами, и приказал закрыть проект. Ее предупредили, что она никому не должна говорить об этой идее. «Мне неоднократно говорили не обращаться ни к кому, кто стоял выше моих менеджеров по должности. Наверное, я уважала это, потому что в мире, откуда я родом, в правительстве, существует строгая субординация, – сказала она. – Я и не думала обходить своих непосредственных руководителей».