4 сентября Сэндберг вошла в офис Facebook в Вашингтоне и проследовала в конференц-зал. Рабочие заклеили стеклянные стены зала непрозрачной пленкой. За закрытой дверью в коридоре стоял охранник. Внутри ее ждали Каплан, его лоббисты и группа юристов из WilmerHale.

Каплан перевел своих сотрудников в Вашингтоне в новый офис площадью почти 16 000 квадратных метров с открытой планировкой в модном и оживленном квартале Пенн недалеко от Капитолия. Вашингтонский офис, в котором также разместились сотрудники отдела продаж и службы безопасности, был спроектирован таким образом, чтобы повторять открытую планировку офиса в Менло-Парке. Здесь были полированные бетонные полы, большие инсталляции современного искусства и открытые потолки, обнажающие трубопроводы и электрические шнуры.

Сэндберг обычно выступала с речью перед сотрудниками, когда бывала в офисе в Вашингтоне. Ее поездки по штату были большим событием: она устраивала в офисе настоящий командный пункт для подготовки ко встречам с законодателями, а после встреч сотрудники помогали ей писать благодарственные открытки для каждого чиновника. Но в этот визит ей пришлось обойтись без встречи с сотрудниками. Ей нужно было подготовиться к даче показаний перед комитетом Сената по разведке, который проводил расследование российских кампаний по дезинформации в Facebook и других социальных сетях.

Ставки были высоки как никогда. После того как Цукерберг отчитал ее за то, что она плохо справилась с последствиями скандалов с Cambridge Analytica и выборами 2016 года, усилия Сэндберг по взаимодействию с законодателями были не столь эффективными, как ей хотелось бы. Слушания в Конгрессе были шансом привлечь на свою сторону не только законодателей, но и журналистов, поскольку она защищала Facebook от обвинений в соучастии во вмешательстве в выборы.

Тем летом, после объявления Цукербергом военного режима, Сэндберг начала интенсивную закулисную кампанию. Если Цукерберг проводил полномасштабную PR-атаку, давая интервью высокопоставленным журналистам под запись, то она работала за кулисами, убеждая влиятельных игроков в Вашингтоне верить ему. В преддверии слушаний Сэндберг настаивала на том, что будет давать показания только вместе с генеральными директорами Twitter и Google. Она хотела разделить вину со всей технологической индустрией, несмотря на то что Facebook навлекла на себя самую резкую критику среди всех интернет-гигантов. Генеральный директор Twitter Джек Дорси принял приглашение, но генеральный директор Google Сундар Пичаи отказался давать показания. Это был идеальный отвлекающий маневр для прессы. В преддверии слушаний журналисты публиковали статьи об отсутствии Google, сопровождая их фотографиями пустого стула и таблички с надписью «Google». На брифингах с журналистами разгневанные законодатели назвали решение Пичаи высокомерным и поблагодарили Сэндберг и Дорси за то, что те прилетели в Вашингтон.

В день слушаний первым в зал вошел Дорси, с неухоженной бородой и расстегнутой на шее рубашкой. За ним шла Сэндберг в строгом черном костюме. Дорси вошел в зал слушаний Конгресса в сопровождении всего нескольких помощников и ассистентов, пытаясь понять, куда ему садиться. Сэндберг вошла в сопровождении вдвое большего количества людей и сразу же начала пожимать руки членам Конгресса. Заняв свое место, она открыла черную пластиковую папку и положила на стол белый лист бумаги со списком имен законодателей. Большими заглавными буквами в верхней части листа были написаны слова «МЕДЛЕННО», «ПАУЗЫ», «РЕШИТЕЛЬНО».

Сэндберг покинула слушания, полагая, что ей отлично удалось справиться со своими показаниями. В отличие от ее гладкого, отработанного выступления Дорси давал сумбурные и неподготовленные ответы. Но в опубликованных после обеда отчетах в прессе прямота Дорси получила восторженные отзывы, в то время как обдуманные ответы Сэндберг заслужили плохие оценки.

Их ответы на один из вопросов особенно подчеркнули различия в стилях двух руководителей. Когда сенатор-республиканец Том Коттон от штата Арканзас спросил: «Могли бы ваши компании рассматривать возможность действий, которые дают преимущества враждебной иностранной державе перед Соединенными Штатами?», Сэндберг ушла от прямого ответа. «Я совершенно не знакома со спецификой этой темы, но, судя по тому, как вы задаете этот вопрос, я не думаю, что это так», – сказала она.

Ответ Дорси состоял из двух слов: «Тоже нет».

Чрезмерно отрепетированный стиль общения Сэндберг был хорошо знаком правительственным чиновникам, которые общались с ней на протяжении многих лет. Особенно запомнилась встреча в октябре 2010 года с председателем ФТК Джонатаном Лейбовицем, на которой она пыталась остановить расследование в отношении настроек конфиденциальности профиля и программы Open Graph.

Спокойная и уверенная в себе Сэндберг начала встречу с заявления, что Facebook предоставляет пользователям больше контроля над своими данными, чем любая другая интернет-фирма, и что компания больше всего сожалеет о том, что не объяснила четко, как работает ее политика конфиденциальности. Представители ФТК немедленно поставили ее ответ под сомнение, а Лейбовиц отметил, что лично наблюдал, как его дочь-подросток запуталась в настройках конфиденциальности Facebook, что автоматически облегчало незнакомцам поиск таких пользователей, как она. «Я наблюдал это у себя дома», – сказал он.

«Это так здорово», – ответила Сэндберг. Далее она описала социальную сеть как «расширяющую возможности» для молодых пользователей. Казалось, она услышала только то, что хотела услышать.

«Это серьезный вопрос, и мы проводим серьезное расследование», – ответил Лейбовиц.

Затем Сэндберг попыталась перевести разговор на то, что критики не правы в отношении нарушений конфиденциальности компанией. Она не стала отвечать на вопросы комиссии, связанные с конфиденциальностью данных, а заговорила о вкладе Facebook в экономику на широком уровне.

«Она, казалось, считала, что принимает участие в рекламной кампании, а не находится на встрече в связи с федеральным расследованием, – сказал Дэвид Владек, глава бюро по защите прав потребителей, курирующего расследование. – Мы были удивлены, что такой искушенный человек, как Шерил Сэндберг, может настолько не понимать ситуацию».

Некоторые давали более жесткую оценку ее поведению. «Высокомерие – вот ее слабость, ее слепое пятно. Она считает, что нет человека, которого она не смогла бы очаровать или убедить», – заметил бывший сотрудник Facebook.

Восемь лет спустя она все еще плохо умела оценивать ситуацию. После слушаний один из сенаторов заметил, что Сэндберг дала идеальные пустые ответы, которые Конгресс и ожидал получить от Facebook. «Это было замечательное представление, но мы все видели, что это было именно представление».

Сэндберг была не единственным руководителем Facebook, появившимся на громком слушании того месяца. Три недели спустя после ее визита в Вашингтон вся страна следила за напряженными публичными слушаниями, связанными с утверждением судьи Бретта Кавано в Верховном суде. Кристин Блейзи Форд, с которой Кавано когда-то вместе учился в старших классах, и другие женщины обвинили Кавано в сексуальном насилии и домогательствах. Но только Блейзи Форд была допущена к даче показаний. Это происходило в самый разгар движения #MeToo, и слушания по утверждению кандидатуры Кавано стали референдумом по вопросу системных сексуальных домогательств и плохого обращения с женщинами в бизнесе и политике.