Чуть позже нас собрали, чтобы предостеречь от пьяной езды, ведь впереди нас ждут праздничные дни. На сцене заунывным, вгоняющим в сон голосом выступала пожилая женщина в полицейской форме. При этом она демонстрировала слайды с авариями, случившимися в 70-х годах прошлого века, на которых не было ничего интересного: ни крови, ни трупов. С таким же успехом она могла бы показывать фотографии нашего гаража.

Где-то на середине лекции я засыпаю и открываю глаза как раз в тот момент, когда женщина-полицейский, споткнувшись о провод микрофона, чуть не приземляется на задницу.

Я не могу сдержать смех и оглядываюсь вокруг, чтобы посмотреть оценили ли одноклассники такой подарок на Рождество. Но никто больше не смеется.

Я встречаюсь взглядом с Ренни. На ее лице такая же широкая улыбка, как и на моем. Я мгновенно отвожу взгляд. Нас с ней всегда объединяло извращенное чувство юмора. Черт. Ничего не изменилось.

Глава сорок третья. Лилия

В воздухе витают запахи рождественских елей и имбирных сладостей, которые продают на улице прихожанки нашей церкви. Кажется будто вот-вот пойдет снег. Я очень надеюсь, что пойдет. Снежный день – это прекрасно.

В этом году все украшено как нельзя лучше; половина города, несмотря на рабочий день, собралась на Главной улице на церемонию зажжения праздничных огней. Наш школьный хор стоит перед деревом и поет «Зимнюю волшебную страну», и действительно хорошо поет.

Все участники в колпаках Санты и полосатых красно-зеленых шарфах, а у секции сопрано еще и колокольчики в руках. Мэри стоит в заднем ряду и выглядит чудесно в своей шапочке, надетой поверх заплетенных в косички волос. Алекс тоже здесь, он в первом ряду. Очень скоро он начнет солировать. Мы встречаемся с ним взглядами, и я машу ему рукой. Он подмигивает и приставляет руку к своей шапке.

Песня заканчивается, и я хлопаю в ладоши и кричу.

Браво, Алекс! – А про себя добавляю. – Браво Мэри.

Рядом со мной крутится Эшлин; Дерек с Ривом ушли за горячим шоколадом для нас. Ренни сегодня работает, и это здорово. По крайней мере, сегодня мне не нужно волноваться.

– Алекс такой симпатичный, – пихает меня локтем Эшлин. – Прямо эльф-переросток.

Я роюсь в сумочке в поисках мятной конфеты.

– Действительно похож.

Он выглядит мило в своем коричневом пальто из верблюжьей шерсти, шапке Санты и клетчатом шотландском шарфе, который наверняка купила ему мама. Его щеки порозовели от холода, а на лице широкая улыбка. Я не могу удержаться и тоже улыбаюсь.

– По-моему, у него очень хороший голос. Не могу дождаться, когда он будет петь соло, – говорю я Эш.

– Точно, – соглашается она, нагибается ко мне и шепчет. – Слушай, а что происходит у вас с Ривом? Вы теперь вместе?

Я моргаю от неожиданности. И, не подумав, выпаливаю.

– Да ты что? Нет! – Эшлин смотрит на меня с сомнением, и я добавляю. – Между мной и Ривом никогда и ни за что на свете ничего не будет! Даже через сто миллионов лет!

Эш собирается что-то ответить, но вдруг в ее глазах вспыхивает радость, она вытягивает вперед руки и кричит. – Дай мне!

Я оборачиваюсь. Прямо за моей спиной стоят Дерек и Ривом со стаканами с горячим шоколадом в руках. На мгновение мне кажется, что он все слышал, но он протягивает мне пенопластовый стаканчик, и его лицо ничего особенного не выражает.

Потом я вижу Кэт, она смотрит на нас с другого конца площади. Настало время сделать первый шаг. О, господи!

Я меняюсь местами с Эш, и она оказывается рядом с Дереком, а я – с Ривом.

– Тут так холодно, – говорю я, грея пальцы о стаканчик. На мне серо-голубая флисовая толстовка, обтягивающие джинсы и ботинки для верховой езды, плюс наушники их кроличьего меха. Эх, надо было взять еще и варежки.

Рив никак не реагирует, и я тяну его за рукав.

– Мне холодно, – повторяю я.

Рив закатывает глаза.

– А почему ты не надела пальто?

Я прижимаюсь к нему, чтобы согреться. Вот почему, Рив.

– Обычно мне в этой толстовке тепло, но сегодня такой мороз! – Я пытаюсь просунуть свою руку в его ладонь, но он отшатывается, как будто я его обожгла.

Отойдя в сторону, он снимает с себя пуховик, протягивает мне и говорит.

– Вот. И прекрати ныть. Ты сама пригласила нас сюда.

Интересно, с чего это он так завелся? В субботу мы с ним так сблизились, а сегодня, всего через три дня создается впечатление, что он хочет меня оттолкнуть. Неужели он слышал, что я говорила Эш, или это что-то другое?

Я бы должна была испытать облегчение, ведь если он ведет себя как придурок я не буду его целовать ни по правде, ни понарошку. Но я его не испытываю. Я расстроена.

– Мы здесь, чтобы поддержать Алекса, – напоминаю я ему. – Ведь он и твой друг тоже.

Рив издает нечто похожее на фырканье и, скрестив руки, оборачивается лицом к хору. Они поют «Пусть идет снег». Дерек с Эш целуются, отойдя от нас к дереву. На глазах у всех. Какая пошлость! А горячий шоколад закончился очень печально. Стаканчики валяются у них под ногами.

Мы остаемся с Ривом наедине. Он стоит, скрестив руки, с хмурым лицом. Я делаю глоток шоколада. Может, я все это себе придумала, и все закончилось, не начавшись?

– Что сегодня с тобой такое? – спрашиваю я его, снова отпивая из стаканчика. – Ты в плохом настроении?

Он едва смотрит в мою сторону.

– Ничего.

– Может, у тебя нога разболелась от долгого стояния? Давай найдем лавочку и… – мой голос стихает. Он меня даже не слушает. Я закусываю губу. Если он решил с этим покончить, то я его опережу, что бы за этим ни стояло.

Я толкаю его в плечо.

– На, держи! – И возвращаю ему куртку. – Я пошла. Передай Алексу, что мне нужно было уйти.

Я быстрым шагом иду к парковке у церкви, выбросив по пути стаканчик в мусорный бак.

– Стой! – кричит он.

Я не замедляю шаг, наоборот, иду еще быстрее, но Рив меня догоняет. Тяжело дыша, он хватает меня за плечи и разворачивает к себе. Его зеленые глаза сверкают и смотрят в упор. Он даже не моргает.

– Ты мне нравишься. Я пытался с этим бороться ради Линда. Но ты мне нравишься, – говорит он низким взволнованным голосом. – И