У меня горит лицо. Я знаю, что должна сказать «Да». Сказать «Да» и поцеловать его. Таков наш план. Только все дело в том, глубоко в душе я хочу сказать «Да». Очень хочу. Но боюсь. Я и он – это настолько реально, что приводит меня в ужас.

Мгновение упущено, и Рив опускает взгляд и больше на меня не смотрит, и уходит. Сейчас все будет кончено.

– Да, это реально.

Рив вскидывает голову.

– Тогда зачем ты сказала Эш, что мы здесь не вместе?

Я не знаю, что ответить, и говорю правду.

– Потому что боюсь. – Мой голос дрогнул. – Я не хочу никого ранить.

Я стою и трясусь от холода. Рив накидывает мне на плечи свою куртку и помогает влезть в рукава. Он притягивает меня к себе и обвивает моей рукой свою шею. Он тоже дрожит.

– Так хорошо? – шепчет он.

Я киваю. Мое сердце бьется так сильно и так громко, что я слышу его удары, а еще мне кажется, что я слышу, и как стучит его сердце.

Он меня целует, и я уже не могу ни о чем думать.

Глава сорок четвертая. Мэри

Я видела, как они ушли. Я говорила себе этого не делать, но все-таки спрыгнула со сцены, и, бросив хор, пошла за ними.

Рив целовал ее так нежно и осторожно, как будто она фарфоровая куколка, которую можно разбить одним неаккуратным движением. Никогда она еще не была настолько красивой. Лилия стала похожа на ангела с розовыми щечками, обрамленными блестящими кудрями. Все это было, как в кино. Два подростка, целующихся на парковке под звон рождественских колоколов под увитым светящимися гирляндами деревом.

А в тени на заднем плане стою я. И наблюдаю.

Все получилось. Он действительно в нее влюбился. Он сейчас смотрит на нее так, будто мечтал о ней всю жизнь. Он не может поверить своему счастью. Он, как мы и предполагали, полностью раскрылся.

Я так сильно сжимаю кулаки, что на коже появляются красные полумесяцы от впившихся ногтей. Я чувствую, как внутри меня бушует огненный вихрь. Мне больно, но ему будет в десять раз больнее. Это единственное, что позволяет мне жить дальше.

Глава сорок пятая. Кэт

Я сижу на земле посреди этой чертовой предрождественской толпы, и асфальт морозит мне задницу сквозь тонкие джинсы. Я зубами стягиваю варежки, заворачиваю края ботинок и смотрю, нет ли на лодыжках крови.

Знаете, есть такая вещь, как правила поведения в толпе на концертах. Некий этикет, соблюдая который, можно гарантировать, что все слушатели хорошо проведут время. Это действует даже на концертах панк-групп, когда народ беснуется на танцполе. И на этом дурацком концерте тоже должно быть так.

Я узнала об этих правилах на моем самом первом концерте в музыкальном магазине Пола. Мы с Ким сидели в кабинке звукооператора. У нее при себе был мощный фонарик, которым она светила на самых злостных нарушителей порядка, чтобы я могла полюбоваться на их выкрутасы.

И я поняла, что в основном правила сводятся к следующему:

Во-первых, никогда не притворяйся, что рядом со сценой твой друг, чтобы протолкнуться вперед. Часто люди выкрикивают какие-то придуманные имена, типа: «Ей, Джимми! Я иду к тебе!», а потом начинают расталкивать окружающих, протискиваясь к сцене. Это может вывести из себя пару-тройку ребят сзади, и ты окажешься прямо на сцене, что разозлит толпу.

Во-вторых, даже в самой плотной толпе старайся уважать личное пространство людей. Ничего страшного, если ты будешь тереться о чей-то бок, но это все. Если у тебя с собой сумка, прижми ее к груди, чтобы не ударить никого из соседей.

В-третьих, если у тебя высокий рост, не будь уродом и не вставай перед тем, кто ниже тебя.

И еще одно правило, хотя такое вряд ли могло произойти на тех концертах, где я была: никогда не пытайтесь толкать сквозь толпу на чертовом рождественском концерте коляску для близнецов с парой орущих младенцев.

Я одариваю уничижительным взглядом эту «Мать Года» и читаю на ее лице: «Ах, простите, мне так жаль». А в это время ее отпрыски совершенно заглушают своими воплями целый хор.

Я поднимаюсь и ищу Лилию с Ривом, но они куда-то исчезли. И придурочная Эшлин со своим мешком с костями Дереком тоже.

Я встаю на цыпочки и пытаюсь разглядеть, куда все подевались, но толпа такая плотная, и семья передо мной смотрит на меня таким возмущением взглядом, что я снова поворачиваюсь к хору. Лилия расскажет нам о первом этапе плана в самых сочных деталях чуть позже. Я знаю, что у нее все получится.

А сейчас мне интересно послушать, как поет Алекс. Я пыталась уговорить его сыграть для меня одну из собственных песен, но он все время отнекивался несмотря на то, что это очень хороший способ потренироваться петь перед приемной комиссией. Он до сих пор, насколько я знаю, не отослал документы.

После двух скучнейших песен, группа начинает играть композицию «Малышка, на улице холод». Алекс с какой-то девчонкой, по-моему, из драмкружка, выступает вперед. У него в руках гитара, он начинает играть.

Сама того не желая, я начинаю улыбаться, забыв о девчонке, тем более, что в такой сексуальной песне, как «Малышка, на улице холод», ей до бродвейских див, как до звезд. Алекс все делает правильно. Он как будто рассказывает о себе очень проникновенно и в то же время с таким напором. Оказывается, у него прекрасный голос. Чистый, звонкий и очень уверенный. Если бы и в жизни он был таким же уверенным, как и в пении, он бы многого добился.

Песня заканчивается, он снова поднимается на возвышение на сцене и, услышав аплодисменты, краснеет. Аплодируют все. И вовсе не из вежливости, а как будто услышали что-то очень… необычное.

Алекс оглядывает толпу, будто кого-то ищет. Наверняка своих друзей. Но они все его бросили.

Бедный парень. Не понимаю, почему никто из его компании до сих пор не понял, какой он классный.

Алекс останавливает взгляд на мне. Я залихватски свищу и поднимаю обе руки с выставленными указательными пальцами и мизинцами. Как рок-звезде. Или тому, кто собирается ей стать.

Он широко улыбается, и мне, несмотря на холод, становится жарко.

Я ищу глазами Мэри, чтобы показать такой же