Шрифт:
Закладка:
Аня поставила чашку и начала рассказывать о Роуз, о том, как девочки живут в Эдинбурге, о том, как она их там навещала и видела их счастливую жизнь. А также о неслыханной метаморфозе Магды, которая из замкнутой меланхоличной индивидуалистки превратилась в человека радостного, энергичного, остроумного, эмоционального, ищущего близость.
Рассказала им о планах девушек. Скрупулезно и точно, без эмоций. Как это водилось за Анной. Свадьбу запланировали на девятое сентября. Праздник должен был состояться на террасе отеля с видом на широкий песчаный пляж. В Сент-Хельер на острове Джерси, в двадцати километрах от побережья Франции.
Они выбрали этот маленький очаровательный остров по разным причинам. Прежде всего потому, что в юридически он не входил в состав ни Великобритании – англичане обязаны были лишь обеспечивать его защиту – ни Евросоюза. С недавних пор на Джерси можно было заключать однополые браки, и кроме того, Роуз, которая происходила не из Евросоюза, требовалось документов не меньше, чем Магде. От подачи документов в офис до празднования надо было обождать положенные законом три недели.
Вечеринка состоится в таверне, прилегающей к крутому скалистому обрыву. Таверна с недавнего времени принадлежит отчиму Роуз, Натану, который два года назад приехал сюда из Канады, после смерти матери Роуз.
Свидетелями будут друзья девушек: Олег, который так же, как и Магда пишет докторскую по математике, и Джованни, который вместе с Роуз учится в школе балета в Эдинбурге. Олег русский, окончил МГУ, а Джованни, несмотря на итальянское имя (полученное в наследство от прадедушки), американец из Сан-Диего. И Олег, и Джованни – геи. Олег, несмотря на многочисленные вакансии, покинул семью и бежал из России, где, как он говорит, голубые, то есть гомосексуалисты, подвергаются преследованиям, а вот Джованни мечтает поехать в Россию и танцевать в московском Большом театре.
– Джованни в твоем вкусе, Уленька, – рассмеялась Аня, – черноволосый, смуглый, всегда элегантно одетый, пахнущий изысканными духами. При этом настоящий джентльмен. И, кроме того, кое-что умеет, что тебе так нравится у мужчин. Танцует. И очень высокий, несмотря на итальянские гены.
– Господи! Я-то размечталась, – вздохнула Урсула. – Уж и представила себе наши с ним балеты. Ладно, ничего не поделаешь. Видно, не придется мне улучшить его гены.
– Ну что ты, Уля? В таверне будет музыка. Если хочешь, я попрошу Роуз поставить для тебя «Лебединое озеро».
– Ну ты придумала! Чайковский – гей, Джованни – гей, и только я, бедная, натуралка. Так что предпочту Бориса Годунова… С мужиками у меня лучше получается.
Они прыснули со смеху. Громче всех Урсула. Аня взяла телефон и, посерьезнев, добавила:
– Магда сама вам это скажет, но я хочу, чтобы вы знали прямо сейчас. Она очень хочет, чтобы вы были там, особенно Урсула. Пожалуйста, распланируйте время так, чтобы быть на Джерси девятого сентября. В гостях у моей дочки.
Внезапно Аня разрыдалась. Плакала горько, сжимая ладонями стул. Урсула присела перед ней, положила локти на колени и тихо сказала:
– Что случилось, Аннушка? Что с тобой? Пошли отсюда. Духота здесь, черт бы их побрал, как в сауне. Пойдем, глотнем свежего воздуха.
На улице дул приятный освежающий ветер. Они вышли на площадку за ресторан.
– Уже хорошо, – тихо сказала Аня. – Все в порядке. Простите. Я сегодня какая-то плаксивая. Я позвонила отцу Магды. Не знаю почему. Просто подумала, что так необходимо. Потому что отец все-таки. Хоть и отсутствовал в ее жизни, но все же. Так вот он назвал меня шлюхой-извращенкой, которая вырастила свою дочь психически больной лесбиянкой. Сказал, что жалеет, что мне тогда, в парке, не врезал посильнее. В мире было бы одной извращенкой меньше. Мне стало плохо. Дома у меня открылось кровотечение, это при том, что матки у меня нет.
Урсула сжала кулаки и вспыхнула. Агнешка вернулась в ресторан, оплатила счет, заказала такси и купила бутылку минералки.
Они сели в кремовый «Ситроен», в салоне которого сильно пахло сигаретами. Внутри громко играла музыка. Урсула села рядом с водителем, они с Аней – сзади.
– Вам важно, какое впечатление у пассажиров от поездки? – обратилась Урсула к водителю в футболке.
– Чей-то? – удивился он.
– А я поясню, если вы выключите этот ансамбль народного танца, потому что, если нет, – она повернулась к стеклу и постучала пальцем в обивку на дверях, – вот сюда, прямо сюда, меня сейчас вырвет. А сегодня я съела больше обычного, – процедила она сквозь зубы.
Водитель притормозил, выключил радио и выплюнул жевательную резинку. Остаток пути прошел в тишине.
Они вышли перед Аниным домом. Урсула высыпала на сиденье всю мелочь из кошелька и сказала:
– Здесь больше, чем на счетчике. А на остаток купите себе дезодорант. Информацию о том, что в этой старой развалине воняет как у скунса в норе, я уже передала в диспетчерскую.
В Аниной квартире подруги устроились на диване. Пили чай, смотрели альбомы с фотографиями. В какой-то момент Урсула скинула с ног свои туфли на платформе и сказала с напускной претензией в голосе:
– Что-то у тебя, Анечка, в последнее время слабовато с гостеприимством. Ты заварила купленный в «Перекрестке» эрл грей и думаешь, этого достаточно? А где бигос[21], ветчина, голубцы, куриный бульон, пельмени, ребрышки или хотя бы наггетсы без лактозы или глютена? Пойду-ка я на кухню и сделаю нам что-нибудь поесть.
Она встала с дивана и пошла на кухню. Вернулась с тарелкой бутербродов.
– Ладно, сменим тему с кулинарной на гораздо менее экзистенциальную, как учил старик Фрейд, и, чтобы избежать вытеснения того, что все равно тебе вернется в снах как сучья карма, признайся мне, ради своего же собственного блага, какого хрена ты звонила своему бывшему мужу. Единственное, что приходит на ум – это то, что у вас есть бесплатные минуты в сети Orange и вы хотели с паршивой овцы мирового капитала урвать свой клок шерсти. Я думала, что с тех пор ты уже несколько раз сменила номер. Достаточно просто не скопировать его телефон на симку, ты же знаешь. Это так просто…
Аня не проронила ни слова: ее рот был занят бутербродами.
– А еще, скажи мне, пожалуйста, название аэропорта на Джерси, чтобы я не приземлилась где-нибудь на задворках в Нью-Джерси. А может, можно проще туда добраться: на какой-нибудь лодочке, из Франции?
Обняв Аню, она посмотрела на суетящуюся по хозяйству Урсулу, увидела напряжение на ее лице, скрывающееся под деланой улыбкой, и ее дрожащие губы. Слишком долго они были знакомы, чтобы не
