такой любви. Нежной, полной заботы, счастливой.

Когда она позвонила ей, Аня подбегала с Магдой к аэропорту. Они смогли поговорить только минуту. Аня очень обрадовалась идее провести вечер вместе с подругами.

В среду в офис она снова поехала на трамвае. Она знала, что пробудет на работе весь день, а вечером, конечно, не сможет сесть за руль. Кроме того, она хотела почитать книгу.

Около полудня Мадам лично пришла в ее кабинет. Вручая авиабилеты и распечатку с подтверждением бронирования, она сказала:

– Джордж написал. Не знаю, как он это сделал, но у него уже есть для нас билеты. Причем, на «Гамильтона»! Абсолютный хит. В Театре Ричарда Роджерса, недалеко от нашего отеля. Кажется, что с верхних этажей его можно даже увидеть. Не придется стоять в пробках на Манхэттене. Не знаю, говорила ли я вам, но наш «Маркиз» на углу Бродвея у Таймс-сквер. Мне нравится этот отель. Там отличный бар и лучший завтрак в городе.

– Да, я знаю. Читала, – тихо ответила она.

Когда она вошла в шумный ресторан на рыночной площади, Урсула уже была там, сидела за столиком в центре зала, уткнувшись в телефон, и потягивала коктейль из высокого бокала. Агнешка остановилась у барной стойки и минуту-другую наблюдала за подругой: загоревшая, сильно похудевшая, Урсула изменила цвет волос на рыжий. Лилово-розовое платье обнажило ее плечо, выгодно подчеркивало линию груди, а из высокого бокового разреза виднелась загорелая нога в сандалии на платформе.

– Выглядишь на миллион долларов, глаз не отвести.

Урсула подняла голову и тут же вскочила с места, крепко обняла Агнешку, расцеловала в обе щечки и подхватила приветствие:

– И это только начальная ставка аукциона, ты не видела какое на мне белье!

– Не думаю, что белье на макаронине – самое приятное зрелище. Ты неприлично худая.

– Я? Худая? Шутишь? В последний раз, когда я спросила платье сорок четвертого размера, продавщица отправила меня в отдел больших размеров. Серьезно, блин. Странные времена наступают. Или уже наступили.

Они сели. Через некоторое время у столика появился высокий, мускулистый парень с татуировками на руках. Урсула, указывая рукой на молодого официанта – он был чуть старше Якуба, – сказала она своим чувственным голосом, которому вместе с Аней они дали кодовое название «Мэрилин Монро поет президенту Кеннеди “Хэппи бёздей”»:

– Этот очень красивый джентльмен только что очень меня порадовал. – Она помолчала, воткнула шпажку в оливку, лежащую на тарелке, положила ее в рот и облизала. Официант посмотрел на нее с полуприщуром и посоветовал смешать просекко пополам с аперолем. И под страшным секретом сообщил, что может усилить смесь, плеснув туда самую малость, но очень, очень холодного джина. После одного глотка становится легко на сердце и благостно на душе. – Попробуешь? – спросила она и, не дожидаясь ответа, обратилась к официанту: – Пожалуйста, еще два. Только мне джина побольше».

Парень кивнул и удалился в сторону бара.

– Да, такое обращение не назовешь вечерней молитвой урсулянки – усмехнулась Агнешка. – Ты флиртуешь с сыном женщины твоего возраста, понимаешь?

– Почему бы и нет? Ты смотрела «Выпускника», поэтому знаешь, что это работает. Не помню, сколько лет было миссис Робинсон.

– Сколько миссис Робинсон – не знаю, а вот актрисе было тридцать шесть.

– Да ладно, не врешь? – воскликнула она с удивлением. – Значит, что она о себе не заботилась. А у меня в ее возрасте постоянно были прыщи, – ответила она со смехом.

Когда рядом не было мужчин, Уля блистала начитанностью и остроумием. Скажет – как отрежет. Ее реплики подруги повторяли, как другие повторяют цитаты из фильмов Бареи[19]. Но в присутствии мужчин она превращалась в тихую, послушную, поддакивающую самочку, чтобы не придавить самца своим интеллектом. Она считала – и в этом была, пожалуй, ее самая большая ошибка, – что умные женщины парней отпугивают, умные женщины парням не нужны, а нужна еда, секс и чтобы ими восхищались. Поскольку готовить она ненавидела, то сосредоточилась на сексе и в совершенстве овладела искусством изображать восхищение. Кроме того, она утверждала, что женщине в ее возрасте уже трудно подцепить парня. Вот почему она нацелилась на мужчин женатых и пожилых. Хотя и с ними было непросто, им скорее нравились сверстницы их дочерей.

Переживая очередное любовное разочарование, Уля больше издевалась над собой, чем над своими любовниками. Агнешка все еще хранила в памяти одну на самом деле страшную историю.

– Он был очарователен, – говорила Урсула, – у него были красивые руки, широкие плечи, волосы с проседью и чувственные губы. Сильно моложе меня. Одно его присутствие поднимало уровень тестостерона. Он говорил то, что я хотела услышать. Мне нравилась его уверенность в себе, немного дерзкая, отдающая нахальством. Он сказал, что если я соглашусь переспать с ним, то в моей жизни все станет по-другому и ничего уже не будет прежним, вплоть до того, что я, может быть, даже начну писать левой рукой. Потому что он был левша, как и ты. Помнишь, я всегда завидовала левшам. Ну я и согласилась. Утром встала не с той ноги, но подумала, что это хороший знак, потому что его уже не было. Только потом я заметила, что исчез мой бумажник, украшение, которое я оставила в ванной комнате, и мой новый макбук, который сама себе подарила на день рождения. От всей души желая, чтобы у него больше никогда не встал, я разбила зеркало в ванной. Даже не знала, как звали этого говнюка. Мне было стыдно идти в полицию. Что я им могла сказать? Что меня ограбил подонок с проседью, которого я сама пригласила домой? Я чувствовала себя не наивной старушкой, которую ограбила внучка, а проституткой, которую ограбил клиент.

После случившегося Урсула стала осторожнее, но хватило ее ненадолго. Через несколько месяцев она снова вернулась к своим любимым грехам. Однажды Агнешка спросила ее – в очередной раз – почему та выбирает именно таких парней? Почему связывается с подонками? Ведь должно же выработаться чутье на таких типов. Может, для разнообразия пора подыскать кого-то более спокойного и надежного. Урсула ответила тогда:

– А ты знаешь кого-нибудь спокойного и надежного после пятидесяти, чтобы он не был скучным?

Что правда то правда: ее подонки скучными не были, во всяком случае, Урсуле они не успевали надоесть. Они исчезали из ее жизни еще до того, как кончался этап свиданий.

– Чего, дура, смеешься? Почему так быстро, спрашиваешь? – воскликнула она. – Да, это правда. У меня были прыщи очень долго. Видимо, ты не в курсе. Когда ты в последний раз заглядывала на порносайты? Ну, признайся. Я там бываю чаще, чем в Инстаграме.