никогда не смогу оставить эту работу в прошлом. Но так легко кричать со зрительских мест о том, что и как, по вашему мнению, нужно делать правильно… Для человека на поле это совсем не так просто. И после долгих размышлений я делаю то, что считаю правильным.

После того как нам не удастся договориться, я ожидаю, что врач попытается убрать меня и мою семью. Ему нужно будет продемонстрировать всем остальным профессионалам, с которыми он заключает контракты, что, если они попытаются уйти, это произойдет и с ними.

Мне нужно заставить его думать, что мы еще не достигли точки окончательного разрыва. Что мы всё еще ведем наши переговоры.

– Вы не изменили своего намерения прекратить лечение? – говорит врач, поворачиваясь ко мне и глядя мне прямо в глаза.

– Нет, я думаю, что нет. Я считаю, что если буду продолжать, это повредит нам обоим.

– Нам обоим?

– Компании, которые держат в своем штате сотрудников, не проявляющих энтузиазма, в конечном итоге приобретают плохую репутацию.

– Это меня не волнует.

Верно – даже если они и не проявляют особенного энтузиазма, все равно выполняют свою работу, когда это необходимо. Именно так и обстоит дело со мной. Врач это знает. Пока он будет продолжать давать мне задания, он будет получать прибыль, как рыбак, использующий бакланов для ловли рыбы.

– Хорошо, пусть так. Но я выхожу из игры.

– Но, чтобы сделать это, вы должны…

– Нет. Мне все равно. Я больше этим не занимаюсь.

Врач отвечает не сразу. Подобный обмен репликами происходил между нами так много раз – как у супругов, которые многие годы угрожают друг другу разводом.

«Должен ли я убрать его прямо сейчас?»

Часть меня именно так и думает. Зрители на своих зрительских трибунах – если предположить, что они там есть и наблюдают за происходящим, – вероятно, тоже считают, что я должен это сделать.

В смотровой нет никого, кроме нас двоих. Мы сидим лицами друг к другу, наши колени почти соприкасаются. Даже не имея в руках оружия, я могу придумать более десятка способов покончить с ним – и я нисколько не преувеличиваю. Я подумал именно это, когда пришел сюда в самый первый раз.

Но все не так просто.

– Если со мной что-нибудь случится… – сказал мне врач во время той нашей первой встречи (обычно он говорит медицинскими терминами, используя названия симптомов и методов лечения в качестве кода, но в тот раз его речь была предельно ясна). – Вы не сможете сбежать из этого кабинета. Дверь смотровой будет заблокирована, главный выход из клиники также будет заблокирован.

Затем он объяснил, что помещения клиники заполнятся ядовитым газом, который убьет всех, включая весь персонал и всех пациентов, которые на тот момент будут находиться в здании. Иными словами, если с ним что-нибудь случится, он заберет с собой всех остальных.

А это значит, что, если я хочу убрать его, мне нужно каким-то образом заставить его покинуть клинику. Но он почти никогда этого не делает. Как будто его ноги пустили корни, вросшие в пол кабинета. Возможно, его удастся как-нибудь выманить, но если он отсюда выйдет, то будет начеку.

– Тогда, если я правильно понимаю, Миякэ-сан, вы хотели бы прекратить свое лечение.

– Как я уже давно говорил.

– Вы же понимаете, что, если сделаете так, это приведет к серьезному повреждению организма, причем не только злокачественных элементов, но и доброкачественных клеточных структур.

Он говорит о том, что причинит вред моей семье.

– А вы не можете просто точно определить злокачественную ткань? Медицинская наука на сегодняшний день достаточно развита. Может быть, у вас в распоряжении имеется какая-нибудь новейшая прорывная хирургическая процедура?

– Такой процедуры не существует.

– Могу я попросить немного времени, чтобы все обдумать?

– Разумеется. Пожалуйста, обдумайте это очень тщательно.

И вот мы снова здесь, ведем все тот же разговор, что и в течение многих лет до этого. Он думает, что, угрожая моей семье, сможет держать меня на крючке вечно, не давая выйти из игры.

– Как только соберусь с мыслями, я свяжусь с вами.

– У меня есть много операций, которые я могу вам порекомендовать.

Я выхожу из смотровой. Вместо того чтобы воспользоваться лифтом, как я обычно делаю, спускаюсь по лестнице, хотя это менее удобно. У меня просто плохое предчувствие. У врача было такое же бесстрастное выражение лица, как и всегда, но он, казалось, избегал со мной зрительного контакта.

Выйдя из здания, я, как всегда, ловлю такси, чтобы вернуться в свой офис.

Водитель говорит мне, что впереди авария, поэтому он собирается поехать в объезд, и я не возражаю.

На перекрестке он поворачивает налево, затем на следующем – направо. В этот момент на мой телефон приходит текстовое сообщение.

Это от женщины с моей основной работы, офис-менеджера. Я читаю сообщение и вижу, что оно личного характера, что несколько меня обескураживает. Должно быть, она прислала его случайно. Это логичный вывод, потому что мы никогда не были особенно близки, а сама она производит впечатление человека, который совершает изрядное количество ошибок из-за своей невнимательности.

«Наверное, вы хотели отправить это кому-то другому», – пишу я в ответ, но как раз в тот самый момент, когда собираюсь нажать «Отправить», замечаю, что звук автомобильного двигателя изменился. Мы с пугающей скоростью едем все быстрее и быстрее – настолько, что я задаюсь вопросом, не потерял ли водитель сознание. Я смотрю в зеркало заднего вида, чтобы удостовериться.

Он бодрствует и пристально смотрит на дорогу впереди. Намеренно увеличивая скорость.

Перед моими глазами короткой вспышкой появляется лицо врача.

Похоже, водитель собирается во что-то врезаться.

Я почти всегда ловлю такси прямо перед зданием, где располагается клиника. Этот водитель, должно быть, был заранее предупрежден об этом.

Салон машины разделен прозрачной перегородкой, отделяющей передние сиденья от задних. Я откидываюсь назад и изо всех сил упираюсь ногами, стараясь продавить этот прозрачный экран. Водитель резко выворачивает руль. Я протягиваю руку вперед и хватаю его за шею. Нет времени, и на самом деле нет причин сдерживаться – я сжимаю его шею так сильно, как только могу, пытаясь сломать позвонки.

Он убирает ногу с педали газа, но машина не сбавляет скорость. Через лобовое стекло я вижу здания, выстроившиеся вдоль улицы. По тротуару идет пешеход. Это молодая женщина. Я изо всех сил тянусь, чтобы дотянуться до руля с заднего сиденья, и ухитряюсь дернуть его один раз, заставляя машину свернуть и избежать столкновения с женщиной. Но у меня не получается избежать столкновения со столбом.

Я