Шрифт:
Закладка:
Я не пытаюсь начать сольную карьеру или наняться на работу к кому-то еще. Я просто хочу уйти. И, в отличие от нового молодого таланта или нового сотрудника, я зарабатывал для врача деньги начиная с моего самого первого задания. Он говорил мне, что в меня были сделаны крупные инвестиции, и я принимал это объяснение как должное. Но, когда размышлял об этом, я никак не мог понять, в чем могли заключаться эти инвестиции.
* * *
– Пожарный выход находится прямо там.
Агент по недвижимости, чье имя настолько непримечательно, что с таким же успехом его могли бы звать просто Риелтор-сан, возвращает меня к действительности.
Я поднимаю взгляд. Мы находимся в открытом коридоре многоквартирного дома. Он показывает мне здание, построенное лет тридцать назад, с довольно привлекательным внешним видом, правда, закрытое от солнечных лучей другими домами и потому не очень светлое. С другой стороны, арендная плата в этом районе невысокая.
Я прохожу в дверь, которую он придерживает для меня открытой, и оказываюсь в прихожей квартиры.
– Вы подумываете о переезде?
Риелтору-сану на вид слегка за тридцать. Задавая вопрос, он просматривает анкету с моими данными.
– Все зависит от того, удастся ли подыскать хорошее место. На самом деле это для моего сына. Он хочет попробовать жить самостоятельно. Сейчас учится в университете.
Я говорю ему, где находится университет, и он отвечает:
– Это немного далековато отсюда.
– Думаете, туда будет трудно добираться?
– Ну, не невозможно. В конце концов, планета круглая… – Риелтор-сан, похоже, думает, что он очень остроумно шутит, но планета может сколько угодно быть идеально круглой, и вы все равно можете двигаться в совершенно неправильном направлении и никогда не попасть туда, куда направляетесь.
Я не представляю, как ему ответить, чтобы это не выглядело невежливым.
Место не то чтобы отличное, но и не плохое, хотя минусов больше, чем плюсов, и, хотя я мог бы быть доволен тем, что низкая цена в значительной мере компенсирует эти минусы, трудно представить, что Кацуми будет искренне благодарить меня, когда впервые увидит это здание.
Я вспоминаю, что однажды сказала моя жена: «Знаешь, я не ищу особой похвалы за то, что делаю. За мою работу по дому или за старания для родительского комитета. Но если я буду делать все это и кто-то примет это как должное, то мне будет что сказать по этому поводу».
Я не думаю, что Кацуми легкомысленно предполагает, что все родители покупают квартиры для своих детей, которые хотят от них съехать, но, если он не выкажет благодарности и не будет выглядеть счастливым по этому поводу, мне будет немного грустно. Впрочем, мне также будет неловко, если он начнет притворяться, будто пришел в восторг от нового места для жилья.
– Есть что-нибудь немного ближе к месту его учебы?
– К сожалению, в таком случае арендная плата повысится. Если ваш сын собирается жить один, то я, наверное, предложил бы студию.
– Да, это так, но, возможно, время от времени я буду его навещать и оставаться на ночь.
Он быстро оглядывает меня с ног до головы и, кажется, собирается что-то сказать, но молчит. Я пожимаю плечами, как бы поощряя его продолжать наш разговор.
– Это не рассердило бы вашего сына? – Он смеется. – Молодежь такое не любит.
– Возможно. Но я не собираюсь часто его навещать. Только в случае чрезвычайной ситуации.
– Чрезвычайной ситуации? Часто ли подобное случается в сфере вашей деятельности? – Он бросает взгляд в заполненные документы с информацией обо мне.
– Я работаю в отделе продаж в компании, которая занимается канцелярскими товарами.
– Итак, в случае чрезвычайной ситуации, возникшей с механическим карандашом?..
– Или с ластиком.
Он хмурится.
– Это на случай, если вы поссоритесь с вашей женой и вам нужно будет где-то переждать?
– Именно, – говорю я, хотя обычно мы с женой по-крупному не ссоримся.
Для всех биологических видов характерна конкуренция внутри групп, но когда иерархия определена, никакой борьбы не происходит. Однажды я слышал это утверждение. Смысл борьбы в том, чтобы установить иерархию, соперничать за власть, застолбить за собой главенствующую позицию. Даже не принимая во внимание, что может чувствовать или думать по этому поводу моя жена, в моем сердце и разуме эта иерархия раз и навсегда установлена. Так что нам нет необходимости бороться. Когда я говорю «чрезвычайная ситуация», я думаю о том, что за мной придет кто-то, кто собирается вывести меня из игры. Мне нужно иметь возможность перевезти свою семью в безопасное место. Но я не могу сказать об этом Риелтору-сану.
– Есть еще кое-что, – говорит тот.
– И что же это? – спрашиваю я.
– Если не так страшно, что арендная плата будет немного выше, то устроит ли вас что-нибудь… как бы это сказать… нечто, за чем не очень внимательно присматривают?
– Не очень внимательно присматривают?
– Или, вернее сказать, у этого здания хороший управляющий, но надзор там… скажем так… гибкий.
Что ж, если какие-нибудь наемные бандиты приблизятся к моей жене и сыну, дело примет жестокий оборот. И если это будет здание, где управляющий сует свой нос во все дела жильцов, мне будет трудно сделать то, что нужно.
– Вы имеете в виду, например, пожилого управляющего, который плохо слышит и как бы немного не в себе? – Когда я говорю это, мне становится жаль, что в это дело может оказаться втянут какой-нибудь невинный пожилой человек, поэтому я быстро добавляю: – Но который при этом также довольно неприятный и даже жутковатый?..
– Не могу сказать, что у меня есть на примете что-то такое, чтобы показать вам прямо сейчас, но я могу посмотреть. И вы же говорили, что сегодня у вас не так много времени, чтобы осмотреть все варианты, верно?
У меня больше нет времени на осмотр квартир, потому что меня вызвал врач. Вчера я получил от него сообщение с требованием немедленно явиться на осмотр.
«Возможно, ты не торопишься, как он этого хотел бы, но все равно идешь, потому что он вызвал тебя. Если ты все равно собираешься выйти из игры и прекратить с ним работу, просто проигнорируй его!»
Если где-то есть зрители, наблюдающие за моей жизнью, то, без сомнения, именно это они мне сейчас кричат со своих мест на трибунах. Кричат: что бы ни делал, я
