Как только врач вышел, Ник швырнул флакончик в корзину для мусора.

— А теперь перейдем к делам по-настоящему важным. Вы отыскали какие-нибудь следы Нолы?

Валентайн дал ему подробный отчет о проделанной работе, опустив лишь рассказ о визите Хиггинса. Билл и так нарушил все правила, познакомив его с вещественными доказательствами, и Валентайн понимал, что, рассказав об этом Нику, скомпрометирует друга. Свой рассказ он закончил так:

— Понимаете, Ник, вам, должно быть, неприятно это слышать, но я считаю, что Фонтэйн намеревается снова объявиться в вашем казино, и Нола будет вместе с ним. Может, так сказать, и не физически, но без ее поддержки он не обойдется. Чем больше я над этим размышляю, тем больше у меня уверенности, что за веревочки дергает именно она. Шекспир говорил, что весь мир — театр, и мы с вами стали актерами в пьесе, придуманной Нолой.

Лицо Ника не выдавало никаких эмоций. Лишь пальцы его играли наполовину выкуренной дешевой сигарой, которая лежала на краешке мраморной пепельницы в форме сердца. Когда он поднес сигару ко рту, кончик ее магическим образом засветился.

— И все равно я хочу с ней встретиться.

— Я счел своим долгом предупредить вас, — сказал Валентайн.

— Хочу уладить дело полюбовно, понимаете? Расчистить, так сказать, дерьмо.

— Она может вам в глаза вцепиться.

— У вас потрясающе оптимистичный взгляд на мир!

Валентайн чуть было не послал его ко всем чертям: на сегодня с него достаточно и разговора с Джерри. На улице темнело, и «Мираж» зажег всю свою иллюминацию — здание сверкало, словно огромная электрическая лампочка мощностью в тысячи ватт.

— Вы полагаете, Фонтэйн попробует грабануть нас завтра вечером, во время боя Холлифилда? — наконец спросил Ник.

Валентайн задумался над ответом. Во время боя в казино будет практически пусто — неудачный момент для такой затеи.

— Скорее всего нет, — ответил он.

— Хорошо. Я собирался идти смотреть бой с Шерри, но теперь у нее другие заботы, так что приглашаю вас.

Валентайн не знал, что сказать. С какой стати Ник предлагает ему билет, за которым гоняются в этом городе все? Потом до него наконец дошло: Ник прожил в Лас-Вегасе более тридцать лет, но так и не обзавелся друзьями. Валентайну вдруг стало искренне жаль этого не в меру пылкого дурачка.

— Спасибо, обязательно пойду, — пробормотал он.

— Если хотите, я попрошу посыльного доставить вам билет.

— Нет, — возразил Валентайн. — Мне приятно будет пойти с вами.

— Вы шутите!

— Да я серьезно.

— А вы увлекаетесь боксом?

Валентайн сказал, что он без ума от бокса. Ник похлопал по стоявшему рядом с ним креслу: присядьте, мол. И тут Валентайна словно молнией пронзило: он так и не позвонил Роксане! Он глянул на часы: уже около семи. Она наверняка дома, ждет его звонка и уже вся кипит!

Но Ник практически впихнул его в кресло.

— Ну садитесь же, садитесь! — скомандовал маленький грек. — Я расскажу вам совершенно невероятную историю про Мохаммеда Али. Не поверите!

Глава 21

Валентайн проворочался всю ночь — горькие мысли о том, что Мейбл в тюрьме, Роксана зла на него как черт, а отношения с Джерри близки к окончательному разрыву, не способствовали безмятежному сну. В три часа ночи, когда он в очередной раз обследовал взглядом потолок, его осенило: после смерти Лоис его всегдашние способности портить отношения с близкими расцвели еще более пышным цветом. Теперь, когда Лоис не стало, Валентайн стал еще большим пессимистом, чем прежде, и от этого страдал не только сам — он причинял боль и всем окружающим.

В шесть он поднялся окончательно, заказал в номер кофе и тосты из простого белого хлеба, затем взялся за телефон. На Восточном побережье было уже девять, и первым делом он дозвонился до капитана полиции Клируотера — надо сказать, без особого труда. К счастью, капитан помнил, что Валентайн помог им разобраться с шулерами, работавшими на круизном лайнере, и пообещал перевести Мейбл в отдельную камеру — сразу после утренней летучки. Как правило, полицейские не врут друг другу — в отличие от всех прочих представителей рода людского, и Валентайн, повесив трубку, чувствовал себя уже немного лучше.

Принесли завтрак. Валентайн жевал тост и наблюдал восход. День обещал быть таким же убийственно жарким. В квартале от «Акрополя», перед «Цезарем», обнаженные по пояс работяги заканчивали последние приготовления по установке шапито, в котором состоится вечерний бой. Он присутствовал на многих важных поединках, но не в Вегасе, где наверняка каждый из зрителей — за исключением него самого — имеет финансовый интерес: все делали ставки. Валентайн ставок не делал никогда в жизни и отнюдь не считал, что сегодня должен изменить своим принципам. Он все равно получит удовольствие.

Кофе несколько поднял ему настроение, и Валентайн принялся названивать сыну. Вчера он здорово на него наехал, и сейчас Джерри чувствует себя виноватым по всем статьям — хотя на самом деле Мейбл тоже не без греха. Время вложить меч в ножны и начать все сначала. Он был уверен, что Джерри тоже обрадуется такому повороту.

Вот только одна проблема: Валентайн не мог найти сына. В баре никто не отвечал, а сотовый был непрерывно занят. Валентайн немного переждал, затем снова набрал номер сотового телефона. На этот раз в трубке послышался сонный голос пуэрто-риканской подружки.

— Это Тони Валентайн. Мне нужен Джерри.

Он услышал, как трубка полетела на пол, затем до него донеслась брань. Наконец пышущая яростью Иоланда снова схватила трубку:

— Господи Иисусе! Да неужели мне нельзя хоть одну ночь спокойно выспаться? Сначала в дверь ломились какие-то типы, искали этого чертова Джерри, теперь вот папаша трезвонит! К вашему сведению, я работаю допоздна!

Валентайн пробормотал неловкие извинения и спросил:

— А вы работаете в каком-нибудь клубе?

— В клубе? Я что, по-вашему, стриптизерша?

Солнце уже лупило в окно прямой наводкой, и Валентайн прикрыл глаза ладонью.

— Нет, я просто думал, что вы официантка. У Джерри ведь есть бар, вот мне и пришло в голову, что вы с ним там познакомились.

— Значит, вы полагаете, что я живу на чаевые?

Он глубоко вздохнул:

— Я вовсе не хотел вас обидеть. Вас ведь зовут Иоланда, не так ли?

— Вот именно.

— Так чем вы занимаетесь, Иоланда?

— Я интерн в больнице «Бельвью».

На этот раз уже Валентайн чуть не выронил трубку. Придя в себя, он спросил:

— Так вы учитесь на врача?

— Совершенно верно, — ледяным тоном ответила она. — Нетрадиционное занятие для пуэрториканки,