— Вечером мне придется поработать — вдруг удастся найти Фонтэйна.

— Думаете, он может объявиться?

— Есть такая вероятность, — сказал Валентайн.

— Ну тогда мы поужинаем прямо у вас в номере.

— Когда?

— Моя вторая смена заканчивается в десять.

Валентайн задержал дыхание. Бой назначен на восемь, чтобы его успели посмотреть зрители Восточного побережья: он должен был транслироваться по платным кабельным каналам. Ник наверняка захочет сразу же вернуться в казино, и он освободится. Валентайну стало немного не по себе: у такого ужина может быть вполне традиционное продолжение. А вдруг они совершенно не подходят друг другу? Вдруг он ее разочарует? Но она сидела рядом, и она очень ему нравилась. А такое с ним случалось не часто.

Она снова стиснула его руку:

— Язык проглотили?

— В десять, — сказал он.

— Уверены, что вам еще не пора будет спать? — поддразнила она.

— Как-нибудь продержусь — подремлю днем.

Она встала и поцеловала его в щеку:

— Сладких снов.

День, который начинается с улыбки красивой женщины, — замечательный день! Он смело вышел на солнцепек, дошел до отеля «Пустыня» и за двадцать долларов выручил у парковщика одолженный Ником автомобиль. Жизнь в Лас-Вегасе начиналась по вечерам, поэтому машин на Стрипе почти не было.

Закусочная «Братишка» располагалась на унылой боковой улице под названием Одри. Настоящая крысиная нора: с одной стороны ломбард, с другой — солярий. Под ногами хрустело битое стекло.

Бармен явно в прошлом был хоккеистом, судя по могучей фигуре и изуродованному лицу. Звали его Майком, на нем была несвежая рубашка под смокинг, со складочками на груди, и желтый галстук-бабочка.

— Из банки или из бутылки? — осведомился он, когда Валентайн заказал диетическую колу.

— Из банки подойдет, — ответил Валентайн, оглядывая помещение. Помимо него, в баре находился только один посетитель — какой-то тип сидел в углу и посасывал разливное пиво.

Валентайн достал из бумажника стодолларовую купюру:

— Можете разменять?

— Извините, — ответил Майк. — Еще слишком рано.

— Тогда не возражаете, если я задам вам парочку вопросов?

— Смотря каких.

Валентайн подтолкнул к нему купюру.

— Сюда захаживал один человек, он называл себя Фрэнком Фонтэйном.

Майк скрестил на груди руки.

— Вы полицейский?

Валентайн хотел было ответить отрицательно, но спохватился: полицейский всегда остается полицейским, и бармен прекрасно все видит.

— В отставке, — честно признался он.

— Значит, частный детектив?

— Консультант.

— Это уже что-то новенькое!

— Добро пожаловать в девяностые.

В зеркале позади Майка Валентайн увидел, что тот, второй тип прикончил свое пиво. Сложением он напоминал бегемота, который на спор может поднять машину-рефрижератор. Когда бегемот неторопливо покинул бар, Майк положил деньги в карман.

— Знаете того парня? — спросил он.

— Нет. А что, должен знать?

— Он тоже ищет Фонтэйна.

Валентайн пожалел, что не разглядел посетителя получше.

— А он сказал, зачем?

— Заявил, что у Фонтэйна есть должок.

— Не хотел бы я задолжать такому амбалу.

Майк открыл банку диетической колы и вылил в пластиковый стакан. При этом он нарочно сделал так, чтобы поднялась большая шапка пены. Валентайн понял, что это считается своего рода оскорблением — несомненно, Майк, как опытный бармен, умел наливать напитки правильно.

— Слушайте, я скажу вам в точности то, что уже сказал полиции. Фонтэйн заходил сюда несколько раз, чтобы воспользоваться нашим телефоном. Никогда не пил ничего крепкого и всегда оставлял щедрые чаевые.

— И все?

— А еще он любил играть в видео-покер.

— И с каким счетом?

— Не проигрывал никогда.

— На каком автомате играл?

— Ишь, какой вы хитрый! — засмеялся Майк.

В это время зазвонил телефон. Майк взял трубку и пошел разговаривать на кухню.

Прошло пять минут. Валентайн понял, что Майк возвращаться не собирается. Он допивал свою газировку, размышляя об инфляции: как же обесценились в наши дни сто долларов! Интуиция подсказывала ему, что Майк знает больше, чем рассказал, но проблема в том, как заставить его разговориться. Может, повестка в суд сделает свое дело, или Лонго воспользуется одним из своих трюков.

Валентайн швырнул на стойку мелочь — просто чтобы позлить Майка, и направился в туалет.

По дороге туда он и обнаружил два видеоавтомата для игры в покер. Эти автоматы и так не просто обыграть, а уж обыгрывать их постоянно! Такое совершенно немыслимо.

Валентайн ощупал корпуса машин: в обоих были просверлены отверстия диаметром в десятицентовую монету. Наверняка Фонтэйн нашел способ перепрограммировать компьютерный чип так, чтобы ему выпадали специально отобранные карты.

Все понятно, еще одна причина, чтобы у Билла Хиггинса болела голова.

На дверях туалета было аккуратно выведено «Петушки» и «Курочки». Валентайн открыл соответствующую дверь и чуть не потерял сознание от мерзкого запаха.

С годами мочеиспускание превращается в процесс столь же длительный, как когда-то секс, и Валентайн предался ему со всей ответственностью. И тут позади него открылась дверь. Валентайн обернулся и увидел того самого здоровяка. Здоровяк выглядел весьма угрожающе — еще и потому, что у него были совершенно стеклянные глаза, словно он накурился марихуаны.

— В чем дело? — спросил Валентайн.

Амбал молча схватил Валентайна за затылок и прижал лицом прямо к висевшему над писсуаром автомату по продаже презервативов: нос Валентайна упирался аккурат в кнопку под названием «Рифленая Черная Мамба».

— Покажи руки, — скомандовал амбал.

— Я же писаю, — возразил Валентайн.

— Повторять не буду!

— Ты чего хочешь? — упорствовал Валентайн. — Чтобы я обмочил штаны?

Здоровяк слегка стукнул его головой об автомат.

— Слушай, парень, — сказал Валентайн. — Мне шестьдесят два года, и я ношу кардиостимулятор. Если ты не намереваешься меня убить, то почему бы не вести себя потише?

— Ты спрашивал у бармена о Фонтэйне, — прорычал амбал. — Расскажи мне все, что тебе известно.

— Непременно, — ответил Валентайн. — Как только ты дашь мне возможность вздохнуть.

— Вытяни руки!

Валентайн повиновался, и здоровяк обыскал его — явно со знанием дела. Потом схватил Валентайна за член, встряхнул, засунул в штаны и застегнул молнию. Никогда прежде ни один мужчина не дотрагивался до этого самого места и, подавив инстинктивное содрогание, Валентайн решил, что это, пожалуй, все-таки не самое худшее, что могло бы с ним в жизни случиться. Близко к тому, но все же не самое худшее.

Амбал слегка расслабился. И тогда Валентайн, захватив большой палец нападавшего, дернул его на себя и вверх. Амбал рухнул на колени, корчась от боли. Валентайн склонился над ним.

— Как тебя зовут?

— Эл, — еле выдохнул здоровяк.

— Зачем тебе Фрэнк Фонтэйн, а, Эл?

— Затем…

— Ты собираешься его