не правда ли?

— И этого я в виду не имел.

— Еще как имели, дорогой мой Тони. Только потому, что я из Пуэрто-Рико, вы предположили, что я из обслуги или того хуже. Джерри, когда мы с ним познакомились, тоже очень удивился. Чем здорово меня унизил.

— А я и не собирался вас унижать, — ответил Валентайн. — Просто я искренне удивился, что мой сын встречается с кем-то, кого не выгнали из начальной школы за неуспеваемость.

Иоланда еле сдержала смешок:

— Джерри предпочитает дурочек, да?

Валентайна так и подмывало ответить: «Нет, это они предпочитают его другим мужчинам», — но он благоразумно промолчал. И вообще, она начинала вызывать у него все большее уважение. Поэтому он ответил:

— За ним такое водится. Послушайте, вы сказали, что кто-то ломился к вам в дверь?

— Ну да.

— Вы их знаете?

— Никогда прежде не видела.

— Можете их описать?

— Еще бы. Здоровущие, итальянистого вида, около тридцати пяти лет. Один все время молчал, у второго шрам через всю щеку. Довольно неприятные типы.

— Они сказали, что им нужно?

— Да. Им был нужен Джерри.

Поскольку его сын был подпольным букмекером, он имел дело с самыми мерзкими людишками, и эти двое вполне могли оказаться его клиентами, а то и охотились за его клиентами. Но вполне возможно, их послал Сонни Фонтана.

— Что вы им сказали?

— Сказала, что Джерри на несколько дней уехал во Флориду, по крайней мере, по его словам. Они ушли, не скрывая разочарования.

Валентайн улыбнулся в трубку:

— Спасибо, Иоланда.

Настроение у Валентайна стало лучше: мир определенно не так уж плох! Двадцать лет назад, когда проблемы с Джерри только начинались, они с Лоис решили сходить к семейному психологу. Там-то Валентайн и узнал о себе много нового и интересного. Взрослые дети алкоголиков, каким он, Валентайн, и являлся, подразделялись на четыре категории. Одни пытались скрыться, убежать от своих проблем, вторые становились отшельниками и одиночками, третьи отпускали злобные шуточки по поводу своих отцов или матерей. Он же относился к четвертой категории: ее представители изо всех сил старались улучшить окружающую действительность в тщетной надежде, что таким образом смогут залечить душевные раны. И дети таких родителей, как он выяснил, часто считали, что ими пренебрегают.

Поэтому он решил выкроить время для Джерри и узнать его получше. Даже несколько часов в неделю смогли сократить разрыв между ними. Они ходили на бейсбол, в кино, иногда просто подолгу гуляли по пляжу. И хотя отец и сын постоянно ссорились — и, наверное, будут ссориться, — в конце концов они всегда приходили к какому-то соглашению. Это была странная любовь, трудная любовь, но разве что-то в этом мире дается легко?

Поэтому Валентайн, узнав, что Джерри сдержал слово и отправился во Флориду спасать Мейбл, заметно повеселел.

Следующим этапом стало восстановление добрых отношений с Роксаной. В восемь утра Валентайн уже спускался вниз. Народу в казино было полно, до него доносились обрывки разговоров, веселые звонки, означавшие, что кто-то выиграл у очередного электронного автомата. А когда он шел мимо стола для крэпса, стикмен[35] как раз возгласил: «Победил одиннадцатый», — и сидевшие за столом разразились воплями — кто разочарования, кто победы.

Роксана выглядела почти приветливо. Ее длинные рыжие волосы были собраны в узел, отчего открытое ирландское личико казалось еще более привлекательным. Он положил обе ладони на конторку: интересно, сколько раз за день заезжие игроки обещали бросить ради нее работу, дом и семью и увезти ее куда-нибудь в тропический рай?

— Найдете ли вы в себе силы дать старой вонючке еще один шанс?

— Никогда, — холодно ответила она. — Отойдите, пожалуйста.

Через минуту он вернулся — с дюжиной белых роз.

— Как мило, — сказала она, нюхая цветы. — Но это все равно вас не извиняет. Почему вы не позвонили?

— Я только собирался, но тут на меня налетел Ник, и я никак не мог от него избавиться.

— Ах, так вы провели ночь с этим маленьким засранцем? — Она швырнула в него букет, промахнувшись всего на пару сантиметров. — Идите к черту!

Он собирал рассыпанные по полу цветы: как же получилось, что он прожил жизнь, так и не разобравшись в женских настроениях? Валентайн взглянул на Роксану: физиономия ее выглядела такой грозной, что он чуть было не сбежал от страха.

— Простите, — пробормотал он. — Я сделаю все, чтобы загладить свою вину.

Она занялась очередным посетителем, успев, однако, сказать:

— Ловлю вас на слове. А пока, до моего перерыва, сделайте хоть что-нибудь полезное.

— Непременно. Что именно?

Роксана достала из кармана пять долларов монетами и швырнула через прилавок:

— Сыграйте для меня на Одноруком Билли. Утром я так торопилась, что не успела.

— Вы играете на этом дурацком автомате? — не подумав, спросил он.

— Каждый дурацкий день, — ответила она.

Двадцать минут спустя они встретились в «Убежище Ника». Прежде сонный бар превратился в жужжащий улей — на небольшой сцене играл джаз, официантки в купальниках едва успевали разносить напитки. Валентайн приткнулся за первым же освободившимся столиком и заказал два кофе.

Теперь Роксана волосы распустила, и это был удачный прием: на нее таращились все мужчины в баре.

— Здравствуйте, — чопорно поприветствовала она проворно вскочившего Валентайна.

— Дайте мне вашу руку.

Роксана подчинилась, и он вложил ей в ладонь три вишенки, дольку апельсина и дольку лайма.

— Я сыграл на ваши деньги, и вот что мне выпало, — улыбнулся он и добавил: — Простите, я действительно очень хотел и собирался вам позвонить.

Она отхлебнула кофе:

— В конце концов я уснула возле телефона. Боялась, что с вами что-то случилось.

Валентайн потупился. Ему, видно, на роду написано обижать тех, кто ему дорог. Он нервно забарабанил пальцами по столу и, к немалому его удивлению, она накрыла его руку своей.

— Больше так не делайте, хорошо? — тихо попросила она.

— Обещаю.

Они сидели молча, слушая, как джаз играет «Нью-Йорк, Нью-Йорк»[36]. Эта вещь никогда не оставляла Валентайна равнодушным, кто бы и на чем бы ее ни исполнял. Легенда гласила, что Синатра на самом-то деле собирался назвать песню «Нью-Джерси, Нью-Джерси», но публика в Хобокене как-то раз его освистала, и он передумал. Какой элегантный способ мести!

Роксана улыбнулась:

— Никогда бы не подумала, что вы такой музыкальный!

— Еще бы! Моему голосу многие завидуют.

— Но вы прекрасно чувствуете ритм.

— Главное, что я пока еще чувствую собственный пульс.

— Вы играете на каком-нибудь инструменте?

— Нет. Но зато я виртуоз настройки радиоприемника.

Она рассмеялась.