Шрифт:
Закладка:
— Похоже, — согласился Хиггинс.
— А с самим барменом вы разговаривали?
— Да. Он сказал, что до прошлой недели Фонтэйн у них бывал регулярно.
— Вы проверяли бармена на детекторе лжи?
Хиггинс потер отросшую за день щетину:
— Нет. А это неплохая идея, стоит попробовать.
— Не возражаешь, если я сначала с ним побеседую?
— Пожалуйста, но с одним условием: потом ты мне доложишь о результатах.
— Никто и никогда не мог упрекнуть меня в жадности, — ответил Валентайн.
— Отлично… Тогда, может, поделишься информацией о том, что случилось в доме Шерри Соломон?
У Валентайна сжалось сердце. Значит, Шерри позвонила и нажаловалась Лонго, а Лонго, в свою очередь, нажаловался Хиггинсу. Вопрос, кому поверят в полиции — бывшему полицейскому или продажной сучке и доносчице, — оставался открытым.
— Ничего особенного, — солгал он. — А почему ты спросил?
— Она сказала, что ты на нее набросился. Это правда?
— Я просто задавал ей вопросы.
— Больше к ней не суйся, а то Лонго порвет тебя на куски.
— Извини.
Они разложили остальные вещдоки: в основном обычный мусор — клочки бумаги, счета, листочки с наскоро накорябанными сообщениями. На самом дне коробки лежал дневник. Валентайн начал читать: Нола делала записи — пусть даже и состоящие из одного коротенького предложения — каждый день.
— Кто-нибудь над дневником работал? — спросил Валентайн.
— Один из детективов Лонго его просмотрел. Там есть семь записей, касающихся ее поездки в Мехико. То же, что она рассказывала и нам.
— Хочешь сказать, что она не врет?
— Об этом и улики говорят. А ты по-прежнему считаешь, что она виновна?
— Да, я своего мнения не изменил.
— Ну, тогда ты остался в явном меньшинстве.
— А я никогда к большинству не принадлежал.
Последний пакет был помечен большим вопросительным знаком. В нем лежали две вешалки, скрученные из толстой проволоки.
— Полицейские нашли это у нее в шкафу, — сообщил Хиггинс.
— Можно мне попробовать их распрямить?
— На здоровье.
Валентайн распрямил вешалки. Оба куска проволоки имели длину три фута, у обоих были сгибы на одном и том же месте, оба заканчивались крючками, похожими на рыболовные.
Крючки напоминали приспособления, которые угонщики используют, чтобы открывать автомобильные замки, но были предназначены для чего-то другого.
Валентайн держал проволоку вертикально, крючком вверх. Несколько раз поднял ее, опустил, покрутил из стороны в сторону, пытаясь представить, что можно такой штукой делать. Потом поднял проволоку повыше и повертел крючком высоко над головой — ну вот, один кусочек головоломки лег на свое место. Он с облегчением подумал: да, я прав, и Нола замешана по самые уши. Она ненавидела Ника до такой степени, что даже не сменила мерзкое ковровое покрытие в собственном доме, — чтобы оно постоянно напоминало ей о нем.
— И к какому выводу ты пришел? — спросил Хиггинс.
Валентайн снова скрутил из проволоки вешалки и протянул их другу:
— Боюсь, это мне не по зубам.
Телефонный звонок раздался спустя двадцать минут, когда Валентайн уже закрывал за Хиггинсом дверь.
— Зачем вы отравили собачку Шерри? — вместо приветствия заорал Ник.
— Я и не думал травить собачку Шерри, — сдержанно ответил Валентайн.
— Не пытайтесь обмануть обманщика, — прорычал Ник. — Это вредно для здоровья.
— Я просто отпихнул эту тварь ногой.
— Зачем?
— Шерри пыталась ее на меня натравить.
— С Шерри такое бывает, — согласился Ник, мгновенно остыв. — Особенно когда у нее дурное настроение.
— Как мило. Она переехала к вам?
— Да, поэтому я выехал, — ответил Ник. — Мы теперь с вами соседи.
Во время разговора Валентайн стоял у окна гостиной и наблюдал, как вулкан у входа в «Мираж» извергает в закатное небо очередной поток лавы. Поэтому — без всякой задней мысли — он и спросил:
— Вы перебрались в «Мираж»?
— К черту «Мираж», болван! — снова возопил Ник. — Я живу в соседнем номере, тысяча двести первом!
— Извините. А что случилось?
— Не ваше дело! — снова раздался вопль: одно из преимуществ того, кто платит деньги, перед тем, кому платят деньги, состоит в том, что можно в выражениях не стесняться. — Я позвонил узнать, как прошел день.
— Я начал с того, что… — приступил к отчету Валентайн.
— Не по телефону!
— Извините. Сейчас к вам зайду.
Номер Ника оказался не заперт, и Валентайн вошел без стука. Гостиная была обставлена в стиле славных психоделических семидесятых — стены выкрашены во все цвета радуги, мебель сплошь хром и стекло. Он прошел вперед по выложенному плиткой полу и уставился на телевизор — явно устаревшей модели. К телевизору была прикреплена латунная табличка: 4 мая 1972 года в этом номере останавливался сам Элвис Пресли, который прострелил этот самый телевизор. Почему — в табличке не говорилось.
Ник сидел за обеденным столом. Перед ним суетился врач, который обрабатывал рваную рану у него на руке. Врач достал из своего саквояжа шприц и, протирая плечо Ника смоченной в спирте ваткой, предупредил:
— Будет немножечко больно.
— Великолепно! — рявкнул Ник, когда игла вонзилась в его плоть. — Интересно, что за человек может пихнуть ногой маленькую собачонку?
— Человек, который не хочет, чтобы его покусали.
— Только убийцы-маньяки не любят животных, — проворчал Ник, вздрагивая, поскольку доктор принялся накладывать повязку.
— С моей стороны это была чистая самозащита.
— Я, например, люблю животных. Шерри сказала, что у нее есть собака, вот я и попросил, чтобы она ее взяла с собой. Псина вошла в дом, обнюхала мне ноги, а когда я наклонился погладить, этот маленький монстр на меня набросился, — пожаловался Ник.
— Вы позволили ей к вам переехать? — воскликнул Валентайн, пораженный такой отчаянной недальновидностью.
— Вовсе нет! Просто пригласил ее на секс и на ужин, — с невинным видом солгал Ник. — Я и моргнуть не успел, как на подъездной аллее появился фургон со всеми ее пожитками. Я было попытался поговорить с ней спокойно, но куда там! — Ник покачал головой. — Вот ведь бабы! Все ненормальные! Их ко мне словно магнитом притягивает.
— Следовательно, вам пришлось съехать.
— Временно. Если она завтра не уберется, ею займутся Жеребец и Кроха.
Доктор закончил бинтовать рану и принялся собирать саквояж. Ник достал из бумажника несколько сотенных:
— Док, вы и представить себе не можете, как я вам признателен. Вы меня спасли.
Доктор убрал деньги и протянул Нику флакончик с белыми пилюльками:
— Это антибиотик. Принимать три раза в день по одной таблетке в течение двух недель. И никакого алкоголя.
— Это уж обязательно. Спасибо,