Шрифт:
Закладка:
Взглянув на поднос с едой, решила, что перекушу. Травить нас всё равно не будут, а силы могут понадобиться.
Итак… Я попала в очень сложную ситуацию. Худший исход событий, какой только мог быть. Хотя… смерть была бы хуже. Так что не всё потеряно.
Как отсюда выбраться? Без помощи извне – никак. Кто может помочь? У Джонатана нет возможности. Бывший коллектив? Нет. Анна… Тоже нет. Только родители. Но им самим угрожает опасность, о которой они могут и не подозревать.
Я прикрыла глаза, тщательно пережевывая еду, пытаясь понять, что делать.
Что ещё Алекса знает про предначертанных? Наверняка, что мы можем общаться через сны. Возможно, поэтому ещё Гидеон на допросе, чтобы мы не смогли ничего обсудить во снах.
Всё хуже и хуже.
Доев всё, я стала ждать, пока его приведут. Это же должно случиться рано или поздно.
***
Как мне показалось, то прошло не менее четырех часов, но Гидеона так и не привели.
Заходила ещё раз Зои, которая принесла всем еды, а пустые подносы забрала.
В первый раз она сказала, что завтрак прибыл, во второй – порция обеда. Однако, она могла так сказать специально, чтобы у нас был другой ориентир во времени.
Я пыталась её разговорить, узнать про Гидеона, но Зои сообщила, что не выйдет.
С этой порцией еды я покончила также быстро, как и с первой.
Прошел ещё примерно час, когда с другого конца коридора я увидела, как двое везут в инвалидной коляске бессознательного Гидеона.
– Что вы сделали? – спросила я, зная, что они не услышат меня, пока не откроют камеру.
Аника, как и другие, тоже подскочили на ноги и стали задавать вопросы, которые кроме них никто не слышит.
Гидеона завезли в камеру и положили на кровать, а затем молча ушли.
Я начала бить по стеклу, чтобы попробовать его привести в чувство, но это всё бесполезно. Тогда решила поступить другим образом и легла на кровать, прикрыв глаза. Мне нужно уснуть.
Перед этим успела заметить нахмуренный взгляд Мэй, ведь им неизвестно, кроме Аники, кем мы являемся и зачем я вообще легла спать.
Уснула быстро, как и поняла, что окружающая меня зелень – нереальная.
Я сосредоточилась также, как и в прошлый раз, зовя Гидеона. Удивительно, но парень появился также быстро.
– Гидеон, – произнесла его имя на выдохе.
– Я без сознания? – догадался он, а я кивнула. – Алекса все знает про нас. Знает, что когда мы спим, то можем общаться. Скорее всего, она и сейчас это знает. Решила позволить нам поговорить.
– Что с тобой делали?
Гидеон не ответил на этот вопрос решив промолчать, но я увидела его глаза. То, что в них промелькнуло.
С ним ничего не делали, потому что это и не требовалось. Гидеон просто чувствовал мою боль. Этого было достаточно.
– Она много чего говорила. Например, что меня ранить необязательно. Я же её сын, – на этих словах парень усмехнулся, – я им всё расскажу. У меня не останется выбора. Алекса это знает, поэтому не торопится. Что-что, а ждать она умеет.
– Этого стоило ожидать. Алекса не остановится, пока не получит свое, Гидеон.
– Знаю.
Он сжал кулаки, как и челюсть, всё прекрасно понимая.
Да, она будет пытать меня, чтобы он прочувствовал всю боль.
Я специально не спрашиваю у него про план, потому что знаю, что его нет.
Словно прочитав мои мысли, Гидеон серьезно взглянул на меня и произнес:
–Я обязательно что-нибудь придумаю, Кьяра…
Это последнее, что я услышала, так как резко проснулась.
– Пообщались? – задала вопрос Зои. Видимо, девушка и разбудила меня. – Время вышло, ваше общение велели прекратить, а тебя привести на допрос.
Я протерла глаза, пытаясь понять, сколько проспала и взглянула на Гидеона. Он ещё в отключке. Мы так толком ничего и не обсудили.
– Протяни руки, Рэдинс, – приказала она.
Я так и сделала, и на мои запястья опустился ограничитель-наручник.
– Давай только без фокусов? – выводя меня под руку из камеры, сразу предупредила девушка. – Мы обе знаем, что я быстрее и сильнее, тем более на тебе ограничитель. Бежать некуда.
– Я знаю.
– Вот и славно.
В тишине, которая периодически прерывалась насвистыванием Зои, мы дошли до допросных, в одну из которых завели и меня.
Я села на стул, а девушка осталась стоять позади меня. Обе мы стали смотреть на зеркало напротив, за которым по ту сторону скрывается Алекса. Уверена, она сейчас смотрит.
Ожидание – слишком томительно. Секунды кажутся минутами, а минуты – часами. А ожидание и незнание – самое худшее сочетание, я считаю.
Сжав руки под столом, стала пялиться в одну точку в зеркале.
Конечно, она делает это специально, чтобы я боялась. Нас такому учили: преступник должен побыть в такой обстановке некоторое время. К нему нельзя было выходить сразу, чтобы он переживал. Переживание – это страх. Страх – это ошибка. Иногда мелкая, а иногда такая, что из-за неё гибнут сотни людей.
Я ни разу не допрашивала людей, но видела, как это делают другие. Та же Зои и Мэдок, например.
Дверь в допросную открылась, и на пороге появилась мисс Браун.
– Здравствуй, Кьяра, – за ней зашел неизвестный страж, ровесник моего отца, – как отдохнула? Как рана?
– Отлично.
Губы Алексы изогнулись в тонкую насмешливую линию.
– Оставь нас, – сказала она Зои, не взглянув на неё.
– Но по правилам…
По правилам при допросе должны находиться минимум два стража. Вот, что она хотела сказать, но Алекса подняла руку, останавливая её.
– Я знаю правила, мисс Брайс. Выйдите.
Девушка бросила в мою сторону быстрый взгляд, явно сомневаясь, но подчинилась, в итоге оставляя нас втроем.
Алекса отодвинула стул напротив и села, закинув нога на ногу. Женщина слегка склонила голову набок, рассматривая меня.
– Так ты и не ответила. Выспалась? Удалось пообщаться с моим сыном?
– Зачем вы спрашиваете, если знаете ответ?
–Хоть я и пообщалась с тобой совсем немного, но могу точно сказать, что твой характер отличается от того, что написано в листе. Там сказано… – она прикрыла глаза, вспоминая, – никогда не ослушаешься приказа, сделаешь всевозможное для выполнения задания. Ещё там написано, – Алекса достала экран из кармана, с которого следующую информацию зачитала, – подчиняющийся тип личности. Человек видит себя слабым, незначительным, «маленьким», беспомощным по сравнению с другими, окружающими его людьми, которых он воспринимает как агрессивных, сильных, смелых. Однако, я вижу
