все было хорошо. Рэм… я всё ещё не знаю, как он среагировал на произошедшее. Винит ли себя, что согласился тогда помочь? Я увижу его, когда нас доставят в сектор?

Уже скоро узнаю, что с моими родителями. Хотя бы какой-то плюс.

Дорога по ощущениям оказалась долгой. Где-то через час сделали первую остановку, чтобы поменяться водителями и проверить окружающую обстановку на много километров отсюда.

Когда мы вновь тронулись, то проехали совсем немного, когда браслет на моей руке запищал.

Плохой знак.

Все четверо парней среагировали на звук.

– Кто с тобой пытается связаться? – задал неправильный вопрос Мэдок, а Гидеон сразу всё понял.

– Кьяра?

Дыхание стало рваным ещё пятнадцать минут назад, сейчас же появилась жажда.

– Мне нужен инсулин, – пробормотала я.

Мэдок и Коул вспомнили о том, что я была больным стражем и мне действительно нужен инсулин, чтобы не умереть.

– Где он? – задал вопрос бывший капитан.

– Его нет.

Я постаралась выровнять дыхание, видя, как в глазах Мэдока отразилось понимание. Если мне не вколоть инсулин, то я умру, соответственно, Гидеон тоже.

Он начал что-то говорить по наушнику, по-моему, даже связался с Алексой, но их голоса стали лишь шумом.

Гидеон может только испепелять меня взглядом. О, это тут никак не поможет.

– … ни у кого в машине нет инсулина? – различила я слова Коула.

– … сколько до ближайшего сектора?

– Семь километров.

– …да, я понял. Пусть кто-то из них вынесет шприц… да…

Тело стало очень тяжелым, как и веки, которые я прикрыла.

– Она не умрет, мисс Браун. Гидеон тоже.

Я бы не была в этом так уверена.

Мысли стали путаться, и я вспомнила все то, что когда-то мне говорили о моей болезни. Как именно всё будет происходить, если организм не получит дозу инсулина.

… Какое-то время организм сможет существовать на компенсаторных процессах и использовании резервов. Но с каждым часом работы в режиме максимум состояние будет ухудшаться… Из-за обезвоживания кровь начнет сгущаться… Ухудшится периферическое кровообращение, постепенно начнет происходить гипоксия клеток… Уровень лактата в крови повысится до критических значений… И в скором времени наступит летальный исход.

– … эй, Рэдинс, держись, – плеча коснулся Коул, – получишь ты свой инсулин через пятнадцать минут.

Боюсь, что у меня столько времени нет. Последнее я хотела сказать вслух, но не получилось этого сделать. Удалось только открыть глаза.

Фургон значительно прибавил скорость.

Пальцами рук вцепилась в сиденье, потому что с каждой минутой состоянии стало ухудшаться. Появилось головокружение.

Гидеон побледнел на вид. Дыхание так же участилось, судя по грудной клетке, которая слишком часто и быстро поднимается и опускается. Похоже, он чувствует тоже самое, что испытываю я в данный момент.

– …! – Мэдок ругнулся, глядя на нас двоих, и что-то ускоренно стал говорить в наушник. Переживает. Конечно, ведь он ещё раз может провалить задание.

Дышать становится всё труднее. Потею сильнее. Тело ломит.

Так долго без укола мой организм впервые.

Я облизнула пересохшие губы, пытаясь понять, сколько нам ещё ехать, но время будто растянулось.

Перед глазами резко потемнело. Я не почувствовала, как упала на пол, определила это по звуку и смене положения. Следом глаза закрылись.

Глава 26

Это нереальность, но и не сон тоже, так как я помню, что произошло.

Я потеряла сознание. В реальности что-то продолжает происходить, пока я… здесь.

Это улица с дорогой, которая уводит в густой туман, где стою я. Параллельно дороги растут небольшие деревья, между которыми стоят лавочки. Здесь никого, кроме меня.

Темно. Ни звезд, ни луны нет. Только одинокие фонари освещают хоть как-то это место.

Не зная, что делать и куда идти, направилась вперед.

Сложно определить, какая здесь температура, но мне кажется, что должно быть намного холоднее, чем есть на самом деле. Я хочу выдохнуть облачко пара и мне даже кажется, что вот-вот получится, но это обман.

Иду долго, но дорога не кончается. Даже пейзаж не меняется, словно он повторяется.

В реальности я ещё не умерла, знаю, это на подсознательном уровне. Значит, у меня ещё есть время.

Что с Гидеоном?

Только стоило о нем подумать, как впереди из-за тумана вышел сам парень.

– Почему ты не сказала про инсулин? – сразу же задал он вопрос, остановившись в трех шагах от меня.

– Тебя действий интересует только это? Неинтересно понять и узнать, где мы?

– Учитывая, что мы можем разговаривать, как это происходит во снах, то что-то связанное с ними. Если тебя не спасут, то мы умрем и тогда уже всё это будет неважно. Так что да, мне неинтересно. Ответь на вопрос, Кьяра.

– Чтобы ты изменил, если бы узнал, Гидеон? Ты сам был ранен. Я не могла помочь тебе с ранением, а ты мне с лекарством.

– Тебе нужно было оставаться в убежище, а не проворачивать побег, рисковать жизнью и всё остальное.

– Тогда тебе тоже, – я скрестила руки на груди, и мы уперлись друг в друга твердыми взглядами.

Отлично! Самое время, поиграть в гляделки.

Парень качнул головой.

– Хватит. Пока у нас выдалась возможность поговорить, то не стоит тратить время на препирательства.

– Согласна, – кивнула. – Есть идеи, зачем мы понадобились твоей матери?

– Я много знаю, но не это для неё сейчас является главным фактором. Любопытство, – Гидеон присел на лавку, рукой приглашая меня присоединиться, – ей интересны мы. – Отказываться не стала и села рядом. – Что мы умеем, есть ли какие-то ещё иные способности, насколько мы зависимы друг от друга. И как хорошо чувствуем другого, если одному угрожает опасность.

– Она… будет проводить эксперименты? – что-то подобное ранее я слышала, когда жила в секторе. Как одних предначертанных не стали сразу уничтожать, а решили проверить их. В конечном счете, их всё равно убили, перед этим продлив мучения на несколько месяцев.

– Вероятно.

– Есть идеи, как нам выбраться? – он промолчал. – Если мы туда попадем, то уже не выберемся, Гидеон…

– Нужно отключить изнутри всю систему безопасности сектора. Тогда вся защита, техника и мобили перестанут работать.

– Это нереально! – ахнула я. Стражам сложно попасть к мозгу программы. Нас даже на учения в то место не брали, когда проходили учения.

– Знаю, но это единственный способ, потому что Джонатан снаружи никак не сможет нам помочь.

– Нас запрут в камерах. Думаю, ты помнишь, что они из себя представляют, Гидеон, и как сложно из них выбраться.

– Помню.

Черты его лица ожесточились, брови сдвинулись.

Весь этот план звучит, как одна сплошная нереальность.

– Мы рано с тобой об этом говорим, – я махнула рукой, – возможно, мне вообще не