– Твоя рана, Гидеон. Её нужно обработать.

– Подожди минуту.

Он прислушался и пригляделся к окружающей обстановке, чтобы убедиться в безопасности.

– Давай остановимся там, – головой указал в сторону валунов и камней рядом с засыпанным входом в пещеру.

Гидеон опустился на один из камней и снял с плеча рюкзак, а после задрал футболку.

Его подстрелили в правый бок, чуть ниже ребер. Крови не очень много, но достаточно, чтобы через некоторое время, если не обработать рану, потерять сознание.

Из аптечки я достала бинты и обеззараживатель, после чего начала обрабатывать ранение, даже не задумываясь, почему сама это делаю. Гидеон тоже мог бы справиться.

– Пуля вышла насквозь и даже не задела органы. Тебе повезло, – сказала тихо, промывая рану.

– Да. Повезло, – эхом повторил он.

Я взглянула на часть тела, которая мне видна из-за того, что он приподнял футболку.

Оно не только спортивное, но и все в шрамах. Рядом с этим ранением есть шрам от пули, судя по следу. С противоположной стороны большая черта, которая досталась от ножа, недалеко от нее – совсем маленький шрам, который по форме похож на крест. На руках тоже есть напоминание о прежних ранениях.

Сколько раз ему так "везло"? Пять? Десять? Двадцать? Рано или поздно везение может закончиться и ранение окажется смертельным не только для него, но и для меня тоже.

– Готово, – сообщила ему, поднимаясь с колен.

– Спасибо. По глазам вижу, что ты хочешь что-то спросить, Кьяра. Я слушаю.

– Почему ты застрелил тех людей? Ведь им отдали приказ не убивать нас… Их можно было только ранить.

– Нет. Это послание Сабрине.

– Послание? Два трупа это послание? Два человека, которые всего лишь исполняли приказ, Гидеон?

– Именно.

Я стиснула зубы и сжала пальцы рук в кулаки, чтобы не ударить его. Как он может так рассуждать?! Чем тогда отступники отличаются от стражей? И те, и те убивают людей по приказу или по собственному праву, если посчитают нужным. Они отличаются только сторонами, за которые воют. Сначала я была на одной из них, после оказалась на другой, а сейчас не хочу быть ни на одной…

– Нам пора идти.

Я направилась в ту сторону, куда изначально говорил идти Гидеон. Парень остался позади, но уже вскоре догнал меня.

Следующие три часа мы не проронили ни слова.

В какой момент человек теряет человечность? Раньше я думала, что это происходит со временем, постепенно. Так мне казалось из-за взгляда отца, который при каждой нашей встрече все больше тускнел. Но пообщавшись с Гидеоном, я поняла, что это происходит резко, в один момент. Например, у Гидеона это случилось, когда он увидел смерть брата. Да, я помню тот взгляд… Такой никогда не забудешь. И сейчас, говоря с ним о смерти тех двух мужчин, в глазах Гидеона не промелькнуло ни капли сочувствия, жалости или сострадания. Лишь жестокость.

Глава 24

Из-за его ранения мы движемся недостаточно быстро. Кажется, это понимаю не только я, но и он, потому что парень постоянно оглядывается и прислушивается к окружающей обстановке. Меня пугает, если он вдруг скажет, что здесь есть кто-то поблизости. У нас почти не осталось пуль, лишь пару ножей, которые не очень-то и пригодятся в случае большого количества противников.

– Сколько мы прошли? – спросила у него.

– Недостаточно.

Я уже привыкла к таким его кратким ответам.

– Сделаем остановку? – аккуратно задала вопрос, ведь уже давно вижу, как он незаметно морщится из-за ходьбы. С его ранением привалы нужно делать чаще.

– Нет. Чем быстрее мы доберемся, тем лучше.

Ещё следующие полтора часа мы шли в таком же темпе, а после начали замедляться, так как силы у Гидеона стали быстро заканчиваться. Парень совсем побледнел, и я схватила его за руку, останавливая.

Гидеон пошатнулся, но на ногах устоял.

– Нам нужно сделать привал. Ты еле стоишь!

Он выдал кивок, слабый, но всё же это кивок.

Я усадила парня на ближайший из валунов и коснулась ладонью его лба.

– У тебя жар, – это плохо, ведь могло начаться заражение.

Открыв аптечку ещё раз, осмотрела её содержимое и ничего, кроме чистых бинтов не нашла. Ему срочно нужно в капсулу, но так как её поблизости нет, придется сменить только бинты. Хотя бы так.

Весь процесс занял не более десяти минут. Старые бинты за это время успели намокнуть от крови. Ощущение, что кровотечение вообще не останавливается. Но почему? Пуля не задела органы.

Я нахмурилась из-за своих соображений, мысленно стараясь найти ответ. Возможно, пуля, которая попала в Гидеона, была не совсем обычной и часть все ещё застряла в нем. Но я её осмотрела и никаких признаков отслоения не нашла.

– Тебе нужен отдых, Гидеон, – тихо сказала я, поднимая взгляд, – хотя бы полчаса.

– Хорошо. Полчаса можно.

Сидя всё на том же камне, парень облокотился о ствол дерева и прикрыл глаза.

Кажется, он даже задремал, а я принялась его рассматривать.

Да, сейчас я вижу больше внешнего сходства с его матерью и братом. Похожая форма носа и глаз. Даже есть россыпь веснушек, которая была у Листэра, практически находится в одном и том же месте.

Его губы слегка приоткрыты, лоб покрылся испариной, а пальцы рук иногда рефлекторно дергаются.

Ему что-нибудь снится в этот момент?

Я взяла в руки кусок лоскута и намочила его водой, но пока прикладывать ко лбу Гидеона не решилась. Полагаю, он тут же проснется и сразу пойдет дальше. Ему нужны силы, поэтому пусть поспит ещё немного.

Сама тоже облокотилась о ствол соседнего дерева и огляделась вокруг.

Тихо. Днем практически постоянно поют птицы, а ночью наступает тишина, лишь иногда слышно хищников. Нам везет, что они нам ещё не встретились.

Звезды здесь ещё ярче и кажутся ближе, чем в секторе. Красиво.

Я вдохнула прохладный воздух полной грудью и прикрыла глаза на несколько минут.

Резко я вспомнила одну важную деталь, про которую совсем забыла из-за ситуации. Инсулин! У меня его больше нет. Последнюю дозу я вколола где-то около девяти часов назад, значит у меня максимум времени до восьми или, если повезет, девяти утра!

Я приложила все ещё мокрый лоскут ко лбу Гидеона. Парень, стоило его только коснуться, резко схватил меня за кисть и потянул на себя так, что я чуть не завалилась на него. Удержала равновесие лишь благодаря руке, которой уперлась ему в грудь.

Мы тут же встретились взглядами.

Лучи от рассветного солнца блеснули