Утро 26 июля покинувшие Вологду дипломаты встретили в пути. Слуга американского посла Филип Джордан в поездах всегда чувствовал себя главным. Еще до службы у Френсиса он работал проводником пульмановского вагона.

Этот островок роскоши на транспорте был достижением американской инженерной и дизайнерской мысли. Начальники всех уровней говорили Филипу: люди платят за комфорт, проводник в поезде обязан это комфорт обеспечить. Конечно, здесь в России у дипломатов в поездах нет таких роскошных интерьеров, как в Америке и Европе. Всё, что получше, уже давно реквизировано большевиками, но и то, что есть: отдельные купе с занавесками и бельем всё равно по революционным временам — это высший класс, ибо основная часть пассажиров вынуждена ютится в общих вагонах или, того хуже, в теплушках.

Филип посмотрел за окно. Перед ним простирался однообразный пейзаж: белоствольные березы и темные ели на многие мили вокруг. Чем дальше они продвигались к северу, тем меньше было обработанной земли с посевами различных культур и все больше встречалось леса.

«А ведь это огромное богатство, — рассуждал слуга, — достаточно любому деловому человеку взять эти леса в концессию, и в кратчайший срок он осуществит американскую мечту, станет миллионером».

— Филип, — услышал он голос посла, — принеси кофе.

— Слушаюсь, господин губернатор!

— Ты знаешь, я очень волнуюсь за Армора, он остался в Вологде во главе миссии и сейчас наверняка держит с большевиками сражение за наш дом. Они точно попытаются выселить оставшихся дипломатов из посольских особняков.

— Полагаю, что господин Армор достаточно энергичный джентльмен, чтобы решить этот вопрос, — вступил в разговор личный секретарь Эрл Джонсон. Он весьма ревниво относился к Норману Армору, понимая, что статус первого секретаря посольства и, де-факто главного помощника посла, позволяет тому иметь свое мнение и, более того, рекомендовать к исполнению какие-то собственные идеи. Личный секретарь, напротив, всего лишь статист. Теперь, когда Армора нет рядом, роль его, Джонсона, при после должна неизмеримо возрасти.

Поезд начал тормозить, скоро станция.

— Я пойду на перрон, куплю что-нибудь к обеду, — сказал Джордан, — на станциях всегда торгуют свежим и горячим.

— Я тоже пойду, прогуляюсь и узнаю новости, — добавил Джонсон.

На удивление, поезд стоял на станции довольно долго. Кого-то ждали.

— Господин губернатор, — вам телеграмма от комиссара Кедрова. Он приказал задержать наш поезд и хочет лично с Вами поговорить, — Джонсон вернулся в купе с новостями.

— Знаю я эти разговоры, он опять начнет старую песню о поездке в Москву. Эта хитрая лиса Чичерин не успокоится, что вышло не по нему, и будет ставить нам палки в колеса. Я плохо себя чувствую, скажите офицерам в военной миссии, пусть поговорят с ним, и будем продолжать нашу поездку.

Через несколько минут на встречный путь действительно прибыл состав с комиссаром Кедровым. Капитан Принс из военной миссии при посольстве направился к штабному вагону, но быстро вернулся назад.

— Господин посол, комиссар Кедров сообщил мне, что в Архангельске нас ждет судно, и мы можем немедленно отправиться в сторону Мурманска или Кандалакши, где найдем войска союзников. Никто дипломатам в этом путешествии мешать не будет, они могут не сомневаться.

— Не знаю, я Кедрову не верю, наш консул в Архангельске Феликс Коул сообщал мне о его делах. Именно он ограбил союзников, приказав вывести всё самое ценное со складов в Бакарице, он арестовал в Архангельске многих достойных людей. От этого товарища можно ожидать любой неприятности.

— Смотрите, господин посол, месье Нуланс тоже желает поговорить с Кедровым, он спешит к нему навстречу.

Френсис выглянул в окно. Действительно, посол Франции Нуланс, выйдя на перрон, быстрым шагом продвигался навстречу штабному вагону большевиков. Когда расстояние между ним и вагоном уменьшилось так, что личность французского посла стала узнаваема, поезд Советской ревизии неожиданно дал гудок и начал медленно отходить от станции.

Нуланс замахал руками. Где там, поезд, не останавливаясь, пошел в сторону Вологды.

Френсис покачал головой:

— Пойдите, Джонсон, узнайте, что за беда приключилась у французов?

Личный секретарь вышел на платформу. Нуланс что-то горячо начал объяснять ему, Джонсон кивал. Паровоз дал гудок, все поспешили к вагонам.

— Ну что там, Эрл?

— Господин Нуланс узнал, что у большевиков в поезде находится несколько арестованных в Архангельске французских граждан, и среди них офицер, и хотел потребовать их освобождения.

— Большевики, разумеется, его не услышали?

— Он был очень возмущен этим фактом и сказал, что будет телеграфировать Чичерину.

— Могу побиться об заклад на сто долларов, я знаю, что скажет Чичерин.

— Губернатор, с вами никто спорить не станет, все понимают, что Вы правы, и это пустая трата денег, Чичерин, разумеется, будет предлагать ехать в Москву и решать все проблемы на месте.

— Действительно, это знает даже Филип! — разочарованно буркнул посол.