— В смысле?

Шейн непонимающе нахмурился, а Марко, тяжело вздохнув, снова начал объяснять:

— Потому что магию блокирует не день недели и не время суток, а сам лунный свет. Если луну накрывает облако и ее свет не просачивается, магию можно использовать. Неужели я не рассказывал тебе об этом?

— Нет.

— А Латиша?

— Вроде нет.

— Зато теперь ты в курсе.

Шейн усмехнулся. В какой-то степени его даже не удивляло то, что дорогой «наставник» постоянно забывал рассказать о самом важном. Что-то он умалчивал намеренно, но что-то можно было и рассказать, чтобы в следующий раз не удивляться всему происходящему.

Устало оттолкнувшись руками от земли, Шейн встал, подошел к своей сумке, валявшейся на земле, и снова подобрал ее. Марко уже не смотрел на него и снова думал о чем-то своем, но голос ученика вновь отвлек его.

— Тогда у меня еще вопрос, — серьезно заговорил Шейн. — Как алхимики связаны с теневыми мирами, монстрами и красной луной?

Марко посмотрел на Шейна искоса, но с какой-то кривой полуулыбкой. Казалось, они наконец-то добрались до самой интересной части истории.

— Люди в прошлом тоже противились сложившейся системе.

— Ты собираешься рассказать мне о том, что легенда о Богине Луны — вымысел?

— Конечно. В нее вообще хоть кто-то верит?

— Большинство людей в мире.

Марко ничего не сказал, но нахмурился и скривился так, будто даже не поверил. В то же время Шейн, кивнув, четко ответил:

— Да.

Закатив глаза, мужчина отвернулся и подавленно забормотал:

— Я всегда сомневался в способности человечества мыслить здраво.

— Тогда что же было в прошлом? Какая раньше была система?

— Патриархат.

— Потрясающе.

— Нет, я серьезно. Миром правили мужчины. Ты ведь и сам заметил, что мы физиологически намного сильнее? Нам доставалась самая опасная и сложная работа, но именно поэтому мы и правили.

Шейн улыбался. Он чувствовал себя, как дошколенок на каком-нибудь уроке окружающего мира, но вместе с тем система патриархата не казалась ему чуждой и нереальной.

— Не знаю деталей, — продолжал Марко, — но в то время, судя по всему, перевес сил был именно в нашу пользу, и поэтому угнетаемой категорией были женщины. Только, если в наше время учиться магии могут и те и другие, в прошлом только мужчинам это было доступно. По этой причине первыми алхимиками стали женщины. Они заполучили в свои руки новую силу, подняли бунт, а потом узнали, как можно завладеть магией.

— То есть появились первые женщины-маги и женщины-алхимики, верно?

— Именно.

Шейн кивнул. Теперь он примерно понимал, когда все пошло не по тому пути.

— У мужчин алхимии не было. — Марко объяснял даже с каким-то интересом. Будто бы он передавал знание, которое долгое время хранил, новому поколению. Возможно, поэтому на его лице время от времени появлялась улыбка. — Монстров они создавать не умели, в то время как женщины научились всему. Когда они подняли полномасштабное восстание, им удалось сменить перевес сил и сделать из мужчин зависимую категорию. Всех магов начали истреблять, остались только совсем молодые или те, кто поклялись жизнью служить и почитать женщин. С этого момента и началась новая история. Думаю, примерно тогда же придумали байку про Богиню, чтобы стереть со страниц истории кровавый способ, которым была заполучена власть.

— Тогда почему сейчас алхимики не правят? Они же были первыми.

— Магия оказалась выгоднее. За ее использование не надо платить цену, когда как за алхимию все отдают свое. Маги просто начали подавлять алхимиков, и война у них была неравной.

— Ну, да. — Хмыкнув, Шейн иронично улыбнулся. — Когда ты годы жизни за каждое простенькое действие теряешь, тяжело воевать.

— Поэтому, — Марко развернулся лицом к Шейну и указал на него пальцем, — алхимики решили усложнить жизни магов. Они также собрались вместе и попытались создать то, что забирало бы у магов силу. Но получилось сделать только одну ночь кровавой луны, которая повторяется каждые три месяца.

Шейн задумался. Теперь эта история казалась ему чуть более странной, но она явно была реальнее, чем легенда про проклятие Луны.

— А что насчет Теневых миров? — Снова спрашивал Шейн. — Почему в них есть осколки человеческих цивилизаций, но нет людей?

— А вот этого уже не знаю и я. Но в прошлом никто не сомневался в том, что Теневые миры — это такие же миры, как и наш. Просто в какой-то момент они самоуничтожили себя. Возможно, у них были даже такие же способности как у нас.

— То есть магия и алхимия?

— Верно.

— Тогда мы тоже медленно стремимся к разрушению?

— Да, вероятно.

Шейн глубоко вздохнул. Сравнивая прошлое этого мира и его настоящее, он понимал, что змеевики существовали и раньше, только в женском обличии и назывались они по-другому. Единственное, в чем он теперь был уверен точно, это в осознании того, что именно насилие и угнетение людей приводило к разрушению этого мира.

Однако все эти вопросы и разговоры были слишком тяжелыми для восприятия. Чувствуя, что у него уже начинает кружиться голова, Шейн потянулся, улыбнулся и радостно спросил:

— Ну, что ж… Попробуем сделать из меня мага земли?

— Не сегодня.

— Что?

Марко подобрал с земли свою сумку и сразу развернулся.

— Как-то я устал, — зевая, пробормотал он. — Пошли обедать.

— Мы же только начали!

— Считай уже закончили. Нам всем здесь надо отдохнуть.

* * *

Заметив фигуру, стремительно приближавшуюся к дому, Джулиана насторожилась. Само появление постороннего было странным. Через главные ворота входили либо члены семьи, либо званные гости, но ни те, ни другие не должны были появиться сегодня.

Джулиана в то время возвращалась домой с тренировочной площадки. На ее плечах висело полотенце, уголком которого она пыталась стирать со своего лба капли пота. Чем ближе была к ней фигура, тем лучше она могла ее рассмотреть. Это определенно была какая-то девушка с темной густой копной волос. Она, волоча за собой тяжелый чемодан, слегка покачивалась из стороны в сторону. Длинная юбка еще больше мешала ей передвигаться, хотя и выглядела весьма сдержанно: это было скорее платье для долгой поездки, чем для посещение знатного дома.

Когда девушка подошла к Джулиане совсем близко, та от шока обомлела. Перед ней стояла никто иная, как Сандра Роман. Сбросив чемодан на землю, сияющая от радости