Т у т т а. Я ни разу не варила с ними кашу, но они с нами (глубокий вздох) нет-нет, а варят бульон.

Л ю д в и г (проглотил слюну). Знаешь, такое дело: я целый день совсем ничего не ел. Послушай, как бурчит в животе…

Т у т т а (приложила ухо). Бедный Людвиг… (Решительно.) Ну вот что: там у нас во дворе полно всякого съестного. Проводи меня домой — угощу.

Л ю д в и г. Да, тебе хорошо, ты тут своя… А меня, наверное, ни за что не пропустит вон тот огромный, который расставил свои ручищи и страшно звенит…

Т у т т а (хохочет). Этот? Он пропустит, я с ним договорюсь. Айда! Ну иди, иди, не сомневайся, я не надую тебя, я не таковской породы…

Они приблизились к страшилищу в шляпе, но без лица.

Хочешь, я обзову его как-нибудь? (Пугалу.) Эй ты, дурак! Образина! Фигня на палочке! (Людвигу.) Видишь, он — все равно что пустое место. А ты решил, что он человек?

Л ю д в и г. Ну, спутал! Ну если не встречал я раньше людей! А думаю про них часто… Значит, человек — он с виду такой же, только у него есть самолюбие, да?

Т у т т а. Да, да. Самолюбие и еще много всякого другого. Мясолюбие, например. И яйцелюбие. И винолюбие. И драколюбие. Еще деньголюбие, женолюбие… Кстати, если тебя так уж интересуют люди, тебе нужно завести дружбу не со мной, а с человеческой девчонкой… Есть тут такая, белобрысая и конопатая, шести лет с половиной, зовут Кристиной. Познакомить?

Л ю д в и г. Пока что-то не хочется. (Пауза.) А твой солнечный цвет — он очень даже симпатичный… И характер у тебя вроде ничего…

Т у т т а. Спасибо. Интересно, а если бы к миске с едой вела тебя не я… а, скажем. Гиена, — ты и ей говорил бы такие вещи?

Л ю д в и г. Как не стыдно! Я ненавижу вранье и хитрость! Мой девиз:

Да здравствует правда во веки веков,

А плуты достойны одних тумаков!

Я сам это сочинил!

Т у т т а. Ну в таком случае… в таком удивительном случае я просто в восторге! Значит, я могу без всякого страха свободно пригласить тебя в свой дом? Несмотря на то, что твоя бабушка была… этой самой…

Л ю д в и г. Не надо о моей родне, забудь! Тебя и твою семью теперь не тронет ни один лис! Это я беру на себя.

Т у т т а. Людвиг, ты потрясающий! А я, честно говоря, все время дрожала… Теперь я покажу тебе один лаз в нашем заборе — его не видно за лопухами, и про него не знает Пес Максимилиан… Учти: это противник куда опасней, чем огородное пугало! Но сейчас ничего не бойся: ты со мной… Еще минутка — и ты будешь угощаться в тепле, в уюте, среди друзей… Сюда! (Раздвинула лопухи, пропуская Людвига через тайный лаз.)

Л ю д в и г. Нет, сначала ты.

Т у т т а. Но ты же гость!

Л ю д в и г. Мало ли что… А ты — девочка…

Т у т т а (восхищенно). Надо же… какой ты пин-пинтеллигентный!

Сперва она, затем он исчезают по ту сторону забора.

Картина шестая

Поневоле во вражеской роли

В курятнике. Здесь раздался такой крик, что бедный  Л ю д в и г  чуть не оглох. Подтвердились его самые мучительные опасения насчет компании, в которую он попал.

— Помогите!

— Тревога!

— Здесь Лиса!

— Спасайся кто может!

— Куда ты, куда ты, куда ты…

М а д л е н (дородная наседка, мать Тутты). Негодница, ты кого привела сюда?!

Т у т т а. Дайте же объяснить! Мама, вели всем замолчать! Людвиг, не бойся, они сами обалдели от страха! П-пе-перестаньте!

М а д л е н. А ну-ка, тихо! Все целы, никто не задушен пока? Зато, я смотрю, наш гость почти в обмороке… Как это понять, Тутта? Где ты взяла его?

Т у т т а (в наступившей тишине). Это Людвиг четырнадцатый Ларссон. Он не плут и не собирается никого душить. Ему можно верить, понимаете?

М а д л е н. Ларссону — можно верить?! Ты глупа, дочь моя…

Л ю д в и г. Она умнее некоторых взрослых!

Т у т т а. А ты помолчи! Я только хотела сказать, как хорошо ты воспитан, а ты все портишь… Да, его бабушка была Лисой, он не отрицает, но сам он…

М а д л е н. Что значит — бабушка? А его отец? Я, слава богу, знаю его папочку не понаслышке… Мы близко знакомы и общались так, что это не забудется до конца моих дней…

Т у т т а. Но сам Людвиг — другой!

М а д л е н. Он питается незабудками? У него крылышки? Он играет на флейте? Как это — «он другой»?! Лис есть Лис! Погляди, как он глотает слюну, как он ощетинился и напрягся…

Т у т т а. Да, он очень голоден, он с утра не ел…

М а д л е н. И поэтому ты привела его в курятник?! После всех наших уроков и рассказов про лис, про их вероломство…

Л ю д в и г. Но я правда хочу есть! Очень!

Т у т т а. Иди сюда! Не знаю, понравится ли тебе то, что в этой миске…

Людвиг подлетел к миске и стал торопливо глотать.

М а д л е н. Смотри-ка… А я уже решила, что он начнет прямо с меня!

Л ю д в и г (с набитым ртом). Что вы! Я не ем старой курятины. То есть могу, когда нет ничего другого, но но люблю…

М а д л е н. Да-а… (Тутте.) И это, по-твоему, называется хорошим воспитанием? (Людвигу.) Вот что: подкрепляйся живее и уноси отсюда ноги. Сейчас вернется Петрус Певун, — сомневаюсь, что он будет в восторге, увидев здесь одного из Ларссонов… Ты, может, и отличаешься чем-то от них, судя по всему — недотепа… Но гляди, дочь моя: пригласишь на ужин кого-нибудь еще из их рода — и завтракать тебе уже не придется никогда!

Л ю д в и г. Послушайте! Я вспомнил! Вы все в опасности!

Наступила тишина.

Сегодня ночью к вам собирается Лабан! Это самый способный негодяй в нашей семье!

Т у т т а. Позволь, а кто сказал, что нас не тронет ни один лис?

Л ю д в и г. Я только что вспомнил, как он грозился… Ну да, правильно… этой ночью! Я не слишком поздно вспомнил, а? Вы успеете придумать что-нибудь?

Испуганно запищали цыплята.

А если нет — я сам его встречу!

М а д л е н (детям). А ну цыц — паниковать нечего! Тутта, дитя мое, а он и вправду симпатичен, твой дружок… Спасибо, Людвиг: всегда можно выкрутиться, если знаешь о беде заранее. Ничего, пусть этот тип явится — Максимилиан будет на посту, да и мы сами не станем сидеть сложа крылья… Еще раз спасибо тебе!

Т у т т а (матери). Ну? А что я говорила?

И тут величавой поступью хозяина вошел  П е т р у с  П е в у н.

П е т р у с. Четверть девятого, пора всем укладываться… (Увидел гостя, в ужасе.) Что такое?! Лис в